Расправить крылья - Елена Левашова (2021)

— Спасибо вам. — Выдавливаю сухо и пожимаю протянутую руку.

— На месте сгоревшего крыла работают оперативники. Если помещение подожгли, мы найдем виновного. Простите меня, Егор Вадимович… Я был уверен, что они не посмеют так открыто мстить. Вы уже были… внутри.

— Нет.

— Пойдемте. Не волнуйтесь, сгорела стена и часть крыши. У вас ответственные охранники — один из них заметил движение и вовремя вызвал пожарных.

— Им хорошо платят. — Кисло замечаю я и захожу внутрь ограждения, спотыкаясь взглядом о сгоревший бетонный скелет.

Глава 32

Егор

— Вам или вашим близким поступали угрозы? — спрашивает следователь, не глядя на меня. Ничего удивительного — дежурный следователь задает дежурные вопросы, раздражающие меня, как красная тряпка для быка.

— Нет. — Бурчу, неотрывно наблюдая за обрушившимся, покрытым пожарной пеной, крылом здания. — Ничего такого не было.

— Кого-то подозреваете?

— Вы серьезно? — язвительно отвечаю я.

— Саша, я сам допрошу Егора Вадимовича, — приходит на выручку Алексей Николаевич. — Простите, он не знает всей ситуации…

Сконфуженный Саша захлопывает папку и отходит в сторону.

— Что вы намерены делать? — недоверчиво спрашиваю. Надежды на справедливый исход дела, больше похожего на квест, у меня нет. Зачем я только во все это ввязался? Другой руководитель давно бы уволил Василькова за непослушание и несоответствие его профессиональных навыков требованиям к заместителю, а я… Почему же я медлю? Подстраиваюсь под всех, понимаю, терплю, вхожу в положение, выслушиваю. Нянчусь. Я устал, вот что. От проблем, испытаний, болезней близких, козней конкурентов, тендеров, работы. Зачем я спрашиваю, если, по большому счету, ничего не изменится?

Алексей набирает в легкие воздух, чтобы терпеливо ответить, потушить мои волнение и раздражение, но его отвлекает крик опера — густой и низкий, как эхо:

— Обнаружена канистра с горючим! Скорее сюда!

Мы срываемся с места и бежим к опустевшему колодцу недалеко от склада. Рабочие успели засыпать его строительным мусором более чем наполовину, иначе улику просто бы не увидели.

— Значит, точно подожгли! — громко резюмирую я, наблюдая за действиями экспертов: они достают канистру и погружают ее в специальный контейнер для улик.

— Егор Вадимович, поджигатель рассчитывал утопить контейнер, но просчитался: наверняка на ней полно отпечатков пальцев. Не волнуйтесь — я почти уверен, что исполнитель есть в нашей базе.

— Понятно, что для Лунева и Чистякова такая работа слишком грязная. — Бросаю я, желая поскорее покинуть место преступления.

Я хочу поговорить с дочерью, увидеть Лизу, уехать к чертовой матери от всего этого…Рыбалка на березу озера, катание на лодках, прогулка по лесу — что угодно, только бы отвлечься от этого дерьма! Васильков сторонится меня. Ходит вдоль склада, как привидение, нервно растирает лоб, ерошит ветреную голову, сокрушается… Косится в мою сторону, как побитый пес и что-то беззвучно шепчет. Я не готов разговаривать с ним, выслушивать оправдания и наполеоновские планы, как все «разрулить и выйти красавчиками из любой ситуации». Не хочу никого видеть и слышать!

— Да! — раздраженно отвечаю на звонок, некстати нарушивший мои размышления.

— Слушай внимательно, Егор. Ты сейчас с ментами? — скрипучий мужской голос пробуждает волну беспокойного страха.

— Кто вы?

— Задавать вопросы буду я. — Судя по голосу, незнакомец заядлый курильщик.

— Да пошел ты. — Отрезаю я и собираюсь отбить вызов.

— У меня твоя дочурка, Егорка.

Внутри все обрывается. Тонкая нить, на которой держались самообладание, сила, решительность, вера. Мой внутренний стержень, наконец, ломается… С хрустом, как гнилая щепка.

— Что с ней, с-сука? — хриплю и сгибаюсь пополам от подступившего к сердцу ужаса. — Только попробуй что-то сделать с Радой, и я своими руками разорву тебя…