Как до Жирафа… - Маргарита Ардо (2019)

Я оделась и поспешно вышла из дома. Весна буйствовала одуванчиками, расплёскивала на газоны свежесть красок, нежными перьями цветения взбивала только вчера голые ветки абрикос и вишен. А я шагала и шагала, лишь бы не быть одной в четырёх стенах. Неприкосновенной!

Ноги принесли меня к парку неподалёку от дома царевича, наискосок от офиса. Я осознала это, только когда увидела издалека Андрея и Машу. Он гнал на взрослом самокате, как мальчишка, кружа вокруг крохотули в розовых колготках, серебристой курточке и джинсовом платьице. Его джинсы и куртка развевались, яркая лимонная футболка вздувалась пузырём, волосы встали гребнем. И не скажешь, что зам. директора и подчинённые стелются под плинтусом, когда он зол.

Андрей что-то кричал дочке, она смеялась и сигналила звонком на малиновом самокатике с единорогом под рулём. Я остановилась, как вкопанная. Отошла за дерево. Сердце сначала обрадовалось, а потом вдруг сжалось. Им было хорошо и без меня. Ему хорошо… Я постояла ещё немного, они укатили дальше по парку, и я ушла, отчаянно завидуя и сердясь на Андрея. Не знаю, за что. Может, мне хотелось, чтобы он не фонтанировал весельем, а думал обо мне? И хоть чуточку грустил?..

* * *

Пришлось спасаться от тоски у Агнессы. Мы с ней вдоволь наприседались, обсудив ремонт в её дополнительном зале и в моей квартире заодно. Я даже подумала, не присоединиться ли мне к их аскезо-движению, ибо в адрес Андрея и Ланы, а также Мишки и Алёны у меня образовался на данный момент центнер ругательств – приседать-не-переприседать. Но так как я не из тех, кто бросается с головой в омут, а предпочитает омуты обходить, я спросила у Агнессы:

– А что такое аскеза?

– Это когда ты даёшь себе слово или обет что-то делать, если что-то сделаешь или, наоборот, не сделаешь.

Я сглотнула.

– А попроще?

– Можно отказаться от чего-нибудь ради чего-нибудь, – радостно просияла Агнесса. – И это способствует духовному росту и саморазвитию. Понятно?

– Ну так… – не очень уверенно пробормотала я.

– Это просто! С помощью внутренней дисциплины перепаливаются подсознательные блоки, всякие психотравмы, и становится легче. Ну, и плюс ты себя воспитываешь и идёшь к светлому будущему, потому что если ничего не делать и жить как есть… точнее, как жила до этого, светлое будущее может и не наступить.

– То есть если я отказываюсь от покупки шоколадок ради ремонта, получается, что я уже аскет? – уточнила я. Отчего-то захотелось, чтобы у меня всё было не так, как сейчас. Желательно по волшебству! Хотя бы чтобы это я радостно рассекала по парку на самокате, и мне было наплевать на всяких там царевичей…

– Нет, дорогая, – приобняла меня Агнесса. – Как говорил Гурджиев, – был такой очень крутой дядька в дореволюционной России, – если у тебя есть хлеб, и ты не ешь, – это аскеза. Если у тебя нет хлеба, и ты не ешь, – значит, у тебя просто нет хлеба.

– Блин, – вздохнула я. – А я-то думала, хоть какая польза от отсутствия шоколадок! У тебя случайно нет какой-нибудь завалящей?

– Есть, – заговорщически заявила Агнесса и вытащила из-под прилавка вазочку со сладостями. – Тебе веганские или обычные?

– Все подряд, – сказала я и мгновенно набила себе рот конфетами, покупными и самодельными, орешками и кусочками плиток, как ребёнок, дорвавшийся до новогоднего подарка в отсутствии родителей. То есть совершенно неприлично. И это было так хорошо, что намного сильнее захотелось сделать ещё что-нибудь неприличное… Желательно, не одной.