Как до Жирафа… - Маргарита Ардо (2019)

– В ближайшее время открывается новая вакансия, жду утверждения от центрального офиса. Но возможен переезд. Точнее, не возможен, а точно будет. Нас переводят в Москву.

Моё сердце дрогнуло, а разум сказал: так даже лучше. В этом городе было столько боли! И будет! Я буду надеяться постоянно увидеть Машу, но мамой мне ей не стать. Это чужой ребёнок! Я буду думать о царевиче и страдать, умирать снова и снова… Как же права была бабушка: красивые мужчины – зло, а я «вся в маму, меня тянет к тем, кто плохо относится, кто не ценит и никогда не оценит»: к Артуру Безножкину в школе, к Никите, сыну капитана, на море; к Мише; теперь к Андрею… Бабушка хотела, чтобы я была интеллигентной, а я оказалась столь же лёгкого поведения, как и моя мама. Бабушка даже умерла от сердечного приступа, наверняка догадавшись, что Миша мне изменил, а я ему отомстила… Глупо и бессмысленно.

Хотя в чём винить царевича? Я сама пришла вчера к Андрею! Сама влюбилась! Сама его поцеловала вечером! Так чего же мне ждать от него? Предложение роли няни и ночной бабочки. Это большее, на что я могу рассчитывать. Ведь он ни разу не сказал ничего о своих чувствах. Потому что их у него нет. За ночь было столько возможностей! А я просто сдалась на волю победителя. Но долго так не протяну… Я даже не знаю, как сегодня на работу прийти!

Потому я переборола боль в груди и через ком в горле ответила:

– Меня не пугает переезд.

– Это же замечательно! – воскликнул Добрыня. – Но хотел бы узнать ваши пожелания по финансам, вдруг такому специалисту наша компания просто не сможет сейчас выделить требуемый бюджет. Хотя… хотя я бы и сам доплачивал.

– Нет, этого не нужно, – вспомнив о достоинстве, сказала я и назвала размер своей зарплаты.

– Сколько?! – округлились глаза у Добрыни.

Я повторила, а он пробасил:

– У меня слов нет! Вот просто нет слов! Ганди правильно сказал, абсолютно правильно: «Мир достаточно велик, чтобы удовлетворить нужды любого человека, но слишком мал, чтобы удовлетворить людскую жадность!»

Я втянула голову в плечи.

– Извините, я не знала, что это так много… Но мне правда так платят, бóльшую часть в конверте…

– Да я не о вас! – заявил Добрыня густо, как Шаляпин в Большом Театре. С сосны снова-что-то упало. Похоже, белочка останется без завтрака. Как и я… – Я о вашем «Жирафе»! Не знал, просто не мог представить, что такой порядок окладов ещё существует! Катя, вы должны, вы просто обязаны себя больше ценить!

Я моргнула.

– Обещаете?! – навис он надо мной.

Я кивнула и съёжилась, как воробей перед стерхом. Рассказал бы мне ещё кто-нибудь, как это делается. Или снова надо проработать… С чего только начать? С самого рождения, может? Или с насмешек девчонок в школе над моей монашеской юбкой? С упрёков Миши, что я не умею одеваться? Или с тёток в нашем дворе, окружённом выстроенными буквой «П» жёлтыми сталинками. Дамы и не очень лущили летом семечки на зелёных приземистых лавочках под акациями, выгуливая детей и внуков. Они подзывали меня к себе, особенно тётя Ира, которая работала продавщицей и, кажется, меня ненавидела.

– А ну-ка, скажи нам, Катя, как будет «Не рассказывай мне сказки» по-немецки?

Я послушно переводила:

– Erzähl mir keine Märchen.

– А как будет «Сегодня замечательная погода, не так ли» по-французски?

– Il fait beau aujourd'hui, n'est-ce pas?

– А «Ты не должна врать взрослым»? На инглише?

– You shouldn't lie to the grown-ups, – лепетала я.

– Не хорошо придумывать и бормотать всякую ерунду, Катька, разве тебе бабушка не говорила?! – громким голосом торговки заявляла тётя Ира, и остальные разражались хохотом. – Да она тебя вообще неизвестно чему учит, лучше б кукол тебе больше покупала!

Когда бабушка видела меня возле лавочек, возвращаясь с работы, она подзывала меня и отчитывала: