Как до Жирафа… - Маргарита Ардо (2019)

– Я знаю. – Послышалось в ответ, и совсем ласково, в ушко: – Катюша, Ромашка моя, не бойся, я буду нежен. Как ни с кем и никогда… Я вижу тебя… Сразу видел…

Моё сердце разлилось теплом и благодарностью. А он приостановился лишь для того, чтобы снять штаны и раздвинуть шире мои бёдра. И я сдалась окончательно и ощутила внутри жар, его силу и напор, сменяющийся нежностью ласк, сводящий с ума запаха мужчины, которому я хотела принадлежать! Прямо сейчас! Что бы ни было потом…

– Какая красивая, какая нежная, – шептал он страстно, подмяв меня под тяжестью своего тела, изучая и обжигая вновь. – Прозрачная… хрустальная…

Я всхлипывала, чтобы не стонать громко и позволяла ему что угодно. А потом и себе. Долго и сладко. Потому что душная темнота, и касание тел, и шелковистость его волос под пальцами, и атласная кожа, и его вкус, и его страсть, всё это было подаренным лишь на мгновение. Будет ли ещё? Я не знала, я не хотела думать, и оттого отдала себя всю и взяла столько же, вызвав изумление, чёртиков в глазах, а затем стон сквозь сжатые губы, и новую игру на смятых простынях. До изнеможения, до пьяного забытья.

– Ромашка моя, – шепнул он, наконец, и уткнулся носом мне в волосы, обняв сзади.

Я услышала его мерное сопение. И, совершенно без сил, я закрыла глаза в его объятиях, забыв, что не в своей кровати я всегда сплю плохо. Мы были голые, жаркие, мокрые. Под одной простынёй. На одной подушке.

Стесняться я буду завтра и буду корить себя за безумие… Да, утром я сгорю от стыда, но то будет утром. А сейчас я совершенно счастлива.

Глава 27

Это был космос! У меня чуть голову не снесло от того, что происходило этой ночью. Поначалу робкая и скованная, Катя вдруг расслабилась и дала фору всем длинноногим моделям с карибских курортов. А сейчас, глядя на её рассыпанные по наволочке кудряшки, на нежное лицо, на то, как она безмятежно спит, можно было вновь принять её за нетронутую ромашку.

За окном уже рассвело, на часах было около шести. Два часа назад я услышал, как Маруська завозилась. Встал, дал попить, поменял пижамку – пропотела знатно. Доча снова заснула. И сейчас сходил, проверил – спит, как медвежонок, посапывает сладко, лоб не горячий.

«В доме муммитроллей воцарилось спокойствие и гармония», – как в моём любимом мультике говорилось. Или почти так.

Я вернулся в спальню, вроде можно было ещё поспать. Но я как-то уже не особо верю, что в этой жизни мне суждено выспаться, скорее инопланетяне будут пиццу в окно доставлять. Тем более, что стало интересно: а с приходом дня кто у нас на очереди – ангел или демон? Впрочем, меня устраивали оба. Я чуть потянул простынь вниз, обнажая её спину. Катя во сне глубоко вздохнула и перевернулась, разметавшись. Мне снова её захотелось. Я стянул простынь и с её бёдер, и тут за спиной скрипнула дверь. С криком «Мапа! Мапа! Я плоснулась!» Маруська вбежала в комнату. Еле успел накрыть Катерину. Обернулся и сделал невинный вид. Кажется, выглядел со стороны идиотом, потому что Маруська спросила, с хихиканьем залезая на кровать:

– Мапа, а пачиму ты такой смешной?

Краем простыни я и штаны свои прикрыл. А то получится, как в «Красной Шапочке»: «Бабушка-бабушка, а почему у тебя такие большие глаза? А почему у тебя такие странные штаны?» Вместо этого последовало:

– А это чьи ножки?

И разбуженная криками владелица неучтённых ножек испуганно накрылась по самый подбородок простынёй, поджала ноги под себя.

– Д-доброе утро!

Я не мог не ухмыльнуться: ага, всё-таки снова ромашка. В принципе, я так и думал – жаль, не заключил сам с собой пари.

Тем временем Маруська полезла на Катю и попыталась подковырнуться под простынку.

– Катя, Катя, я собачка! Аф! Аф! Пусти меня в нолку!

Ромашка смущённо хлопала ресницами, улыбалась и, завернувшись в белую ткань, бормотала:

– Не надо, Машенька, не надо…