Месть - Виктория Шваб (2019)

– Люди умирают в любом мире, Маркус. Я никуда не собираюсь.

Две недели спустя он сделал ей предложение.

Марсела поправила бриллиант на пальце, когда телефон перестал звонить.

Через несколько секунд все началось заново.

– Я не отвечу.

– Так и не надо.

– У меня нет выбора, – отрезал он, проводя рукой по своим золотистым волосам.

Марсела поднялась на ноги и взяла его за руку.

– Ха. Я вроде никаких ниточек не вижу.

Маркус высвободился.

– Ты не знаешь, что это, когда другие люди решают, кто ты, кем тебе быть.

Марсела подавила желание закатить глаза. Конечно, она знала. Люди смотрели на нее и многое предполагали. Что красивое лицо означает пустую голову, что такая девушка, как она, только для легкой жизни, что она гоняется за роскошью, а не за силой – как будто нельзя желать и того, и другого.

Ее собственная мать наказала ей стремиться высоко и никогда не продавать себя задешево. (Если точнее, то там было «сразу». Буквально, «не продавай себя сразу».) Но Марсела не продала себя задешево или сразу. Она выбрала Маркуса Риггинса. А он выберет это.

Телефон звонил и звонил.

– Ответь.

– Если я отвечу, то берусь за дело. Если я берусь, то все. Пути назад нет.

Марсела схватила его за плечо, прерывая его хождения. Маркус запнулся, резко остановился, а она взяла его за шелковый галстук и притянула к себе. Что-то мелькнуло в глазах Маркуса: гнев, страх и насилие. И Марсела поняла: он может делать эту работу и делать ее хорошо. Маркус не был слабым или мягким. Он просто был упрямым. Вот почему нуждался в ней. Потому что там, где он видел ловушку, она видела возможность.

– Кем ты хочешь стать? – спросила Марсела. Тот же вопрос он задал ей в ночь их знакомства. Сам Маркус на него никогда не отвечал.

Теперь он мрачно посмотрел на нее.

– Я хочу стать кем-то больше.

– Тогда будь больше. Это, – повернула она его лицо к телефону, – просто дверь. Путь внутрь. – Ее ногти оцарапали его щеку. – Ты хочешь быть больше, Маркус? Докажи это. Подними трубку и пройди через долбаную дверь.

Звон прекратился, и в тишине она услышала свой учащенный пульс и неверное дыхание Маркуса. Напряжение растянулось, а затем лопнуло. Они столкнулись, Маркус целовал ее, жестко и глубоко, уже просовывая одну руку ей между ног, а другой отводя ногти Марселы от своей щеки. Затем развернул ее и наклонил над кроватью.

Он уже был твердым.

Она уже была мокрой.

Марсела подавила вздох удовольствия, триумфа, когда он прижался к ней – вжался в нее, – вцепилась в простыни, и ее взгляд упал на сотовый телефон, что валялся на кровати.

И когда тот снова зазвонил, Маркус ответил.

IV

Четыре недели назад

«Хайтс»

Марсела мечтала о горячем душе, но первое же прикосновение воды вызвало жгучую боль на нежной коже, и вместо этого пришлось обтираться влажной тканью, обмакивая ту в теплую воду из раковины.

Кончики волос были безнадежно опалены, поэтому Марсела взяла самые острые ножницы, какие только могла найти, и начала подстригаться. Когда она закончила, черные волнистые локоны едва доходили до плеч. Одна прядь спускалась на лоб, скрывая свежий шрам над левым виском и обрамляя лицо.

Лицо, которое чудом уцелело после драки и огня. Она накрасила ресницы и взялась за красную помаду. Боль сопровождала каждый жест – каждое растяжение нежной кожи, точно напоминание о поступке мужа, – но при этом разум Марселы… молчал. Она была спокойна. Шелковые ленты вместо крученой веревки.

Она вернулась к шкафу, легко погладила ряд одежды, что составляла ее гардероб. На миг захотелось взять что-то открытое, показать свои раны, но затем Марсела передумала. Слабость лучше не показывать. В конце концов Марсела выбрала пару элегантных черных брюк, шелковую блузку, что облегала стройное тело, и пару черных шпилек, с убойно-острыми каблуками.