Три цвета любви - Олег Юрьевич Рой (2020)

Девушка, дежурившая в приемной, глядела на них с одобрительным сочувствием, даже чаю принесла — с бубликом! Платон и Ульяна, хоть и уверяли, что вовсе не хотят есть, на бублик набросились, как два голодных волчонка. Леля отказалась — кусок в горло не лез, даже чай она едва пригубила, — и Платон разломил угощение надвое: себе поменьше, сестре побольше.

Выяснилось, к счастью, что ничего особенно страшного со щенком свихнувшиеся от безнаказанности «игроки» сотворить не успели.

Заплывший глаз был цел, а про две сломанные лапы маленький очкастый «айболит» сказал, что они срастутся, и малыш станет как новенький.

Стоя на крылечке ветклиники, Леля, стараясь успокоиться, кусала губы и стискивала кулаки. Но слезы все текли и текли. Как она за руль сядет?!

— Мам, не плачь, видишь, чайка? Они же ангелы-хранители, Христа говорила! Помнишь, как мы летом на Кипре были? Ну, помнишь, Христа, из гостиницы? И чайка… Значит, все хорошо будет! — Платон, прижимая к себе перебинтованного щенка, мотал головой, показывая куда-то в сторону. Там была Нева, сейчас невидимая за бесконечными рядами темных домов.

Серые облачные туши раздвинулись, обнажив ярко-синий небесный лоскут, с краю которого сверкало маленькое, но ослепительное солнце. И чуть ниже распласталась чайка, серебряная в ярком сиянии.

Какое хорошее воспоминание пришло напоследок, подумала Леля и, улыбнувшись, покачала стакан, на дне которого плескались остатки муската. Золотого, как то солнце… Значит, Ленька и Джой действительно ждут ее там, в ослепительной вышине… Она подняла стакан, словно чокаясь с кем-то невидимым, — за вас, ребята! Подождите, я скоро буду с вами! Улыбнулась и выпила это расплавленное солнце!

* * *

Чайка, рухнувшая стремительным пике в неправдоподобно синюю гладь — всего лишь чуть темнее, чем сияющий небесный купол над ней, — взметнула бриллиантово сверкающий веер брызг…

Рыба, на которую пикировала чайка, вильнув, ушла глубже, уходя от смертельной, бритвенной остроты птичьего клюва. Ее гладкое серебристое тело легко двигалось по нисходящей спирали. Чайка разочарованно поднялась на привычную высоту — высматривать следующую добычу. А рыба опускалась все глубже и глубже. Вода, у поверхности напоминавшая жидкий берилл, постепенно синела, становилась как будто гуще, размывая очертания серебристого рыбьего тела. Берилл сменился аквамарином, потом темной бирюзой, потом индиго, потом маренго… Звуки, краски, сам свет остались где-то там, в вышине, где ультрамариновый шелк волн спорил яркостью с хрустальной синевой небесного свода. Вокруг гибкого серебристого тела сгущались тени… и наконец наступила полная тьма.

Оранжевый. Страсть

— Дим? — голос в трубке звучал неуверенно, словно человек сомневался в чем-то: не то в набранном номере, не то в самой необходимости звонка.

— Мика? — Дим взглянул на часы: ночь, однако. Мика же, при всех своих взбрыках, дама более чем ответственная. Да и не настолько близко они знакомы, чтобы посреди ночи друг другу звонить. Все эти мысли пронеслись в мозгу за долю секунды, он вообще соображал стремительно. — Мика, что случилось? Я могу помочь?

— Н-наверное, — голос в трубке дрожал, словно Мика собиралась заплакать. Мика? Заплакать? Ну-ну. Это как если бы памятник Екатерине Великой отправился лично инспектировать развод мостов. И все-таки голос действительно дрожал. Невероятно. — Я… Я не знаю. У меня телефон был выключен… ну то есть не выключен, просто я его не слышала… ай, не важно. И там семнадцать пропущенных от Лельки. Семнадцать, Дим! А теперь я ей дозвониться не могу — трубку не берет.

— Платону звонила?

— А… разве он еще тут? Он же в свою Англию улетел уже.

— Ах да, — досадливо хмыкнул Дим. — Черт. Значит, Лелька дома совсем одна? Ты хочешь, чтобы я съездил проверил?

— Ну… если ты можешь, конечно…