О свободе - Екатерина Гичко (2020)

К ней самой в храме относились очень хорошо, хотя первое время молодые послушники смотрели на неё чуть ли не с распахнутыми ртами: всё же женщины к ним заглядывали редко. Пожилые жрецы, уже сложившие с себя сан воителей, частенько расспрашивали девушку о внешнем мире. Старческое любопытство не давало им покоя, и им было интересно решительно всё. А вот зрелых мужчин почему-то интересовало исключительно то, как она оказалась в таких опасных местах, да и ещё в мужском костюме и с обрезанными волосами. Дарилле было неловко признаться, что волосы обрезала она сама, чтобы защититься от блудливых взглядов, да и не только от взглядов. Девушка переживала, что жрецы решат, что её спутники не в состоянии защитить её, раз ей пришлось пойти на такие ухищрения. Поэтому она соврала, что при обвале её шикарную косу придавило камнем и, чтобы выбраться, пришлось отрезать волосы. А мужской костюм - это так, чтобы в седле было удобнее сидеть. Слава богам, не спросили, почему у неё кинжал с собой был!

Но хоть жрецы и относились к Дарилле хорошо, всё же ей было в храме немного неуютно. Ей приходилось иногда притворяться более беспомощной, чем она была на самом деле, более женственной, более... Быть девушкой, в то время как она уже больше привыкла к мужской роли. Из-за этого Дарилле казалось, что её заперли и ограничили свободу. Хотелось вырваться отсюда побыстрее, вдохнуть полной грудью свежий воздух и опять ринуться в путь. Неужели так же она будет себя чувствовать, когда вернётся домой?

А вот Ерха нисколько не ощущал себя скованным. Он начал бродить по храму уже на следующее утро после того, как они попали сюда. Перезнакомился решительно со всеми и успел надоесть так сильно, что его начали избегать. Лубки с его руки сняли уже через неделю, и старик не придумал ничего лучше, как полезть проведать свою склочную лошадёнку. За что и был укушен «со всея нежностью» в плечо. И Дарилла была склонна согласиться, что кусала лошадка действительно нежно. Девушке просто один из жрецов в красках расписал, как и каких тварей конь наагасаха и эта вредина рвали зубами.

А Низкан почти ни с кем, кроме лекаря, не общался. Но это даже не удивляло. Он и в их компании до сих пор держался особняком и старался ничего о себе не рассказывать. А они друг друга уже не одну неделю знали и вместе пережили нападение дракона-перевёртыша и обвал. Это как бы сблизить их должно было, но... Хотя... Нет, наверное, Низкан всё же слегка привык к ним, раз позволил себе напиться в компании Ерхи и Риалаша до беспамятства.

Выходить мужчине из комнаты и осторожно гулять в саду лекарь разрешил только на четвёртый день. Первым делом Низкан потопал на конюшню, хотя Дарилла умоляла его повременить. Девушка сперва не могла понять, что именно ему там нужно, пока не увидела пасущегося в вольере Преданного. К её удивлению, мужчина направился прямо туда, словно видел коня. Опёрся на ограду и простоял так около часа. Дарилле, которая ждала его, даже голову солнцем напечь успело.

С лубками Низкан ходил почти две недели и потом ещё неделю учился ходить уже без них, но пока довольно сильно хромал. Тем не менее, когда Риалаш поинтересовался, сколько ему ещё потребуется на восстановление, мужчина решительно заявил, что готов продолжить путь. Хотя наагасах задал этот вопрос лекарю, а не ему. Лекарь же, как истинный жрец Ваирака, не стал препятствовать желанию Низкана ехать дальше: он же мужчина и сам может решить. Дарилла посчитала, что они все поголовно идиоты.

И вот, почти три недели спустя, путники стояли во дворе храма и прощались с гостеприимными жрецами. Рядом нервно топтались кони. Преданный вообще испуганно ржал: кто-нибудь постоянно подходил со слепой стороны. В конце концов, Низкан просто обхватил его за шею и зашептал что-то успокаивающее.

- Отец, спасибо вам за помощь и защиту, - Дарилла стояла немного в стороне от толпы и почтительно кланялась жрецу, который привёл их сюда.