Перед падением - Ной Хоули (2017)

— В таком случае заплатишь этим за такси, — Сара сделала еще одну попытку вручить ей купюру тем же жестом, каким уличные продавцы впихивают прохожим рекламный проспект или визитку. Дженни, однако, отвернулась и протянула билеты контролеру, так что Саре пришлось убрать банкноту обратно в кошелек.

— Я слышала, что лучшие экспонаты наверху, — заметила Дженни. — Так что нам, пожалуй, следует начать осмотр оттуда.

— Как скажешь, дорогая.

Дождавшись лифта, мать и дочь поднялись на второй этаж. Вместе с ними в кабину зашла супружеская пара с детьми. Супруги весьма оживленно говорили по-испански. Женщина явно отчитывала мужчину, а тот оправдывался. В средней школе Дженни изучала испанский, хотя и не слишком усердно. Она узнает аналоги английских слов «мотоцикл» и «няня». Через несколько секунд у нее возникло впечатление, что мужчину уличили во внебрачной связи. Двое детишек, не обращая внимания на родительскую перепалку, вовсю играли в игры на смартфонах.

— Шейн очень нервничает по поводу сегодняшнего мероприятия, — сообщила Дженни после того, как они с матерью выходят из лифта. — Это так мило.

— Когда я в первый раз встречалась с родителями твоего отца, меня вырвало, — призналась Сара.

— Серьезно?

— Да. Впрочем, возможно, дело было в похлебке из морепродуктов, которую я съела незадолго до этого во время обеда.

— Ой, мама, ты такая смешная, — улыбнулась Дженни. Всем своим друзьям она говорила, что ее мать «немножко не в себе». Сара об этом знала или, по крайней мере, догадывалась. Она на самом деле слегка рассеянная — совсем чуть-чуть, самую малость. Сара любила говорить, что у Робина Уильямса тоже был такой недостаток — как и у других нестандартно мыслящих людей. «Хочешь сказать, что ты не хуже Робина Уильямса?» — спрашивает в таких случаях ее супруг.

— Ему вовсе ни к чему нервничать, — заметила Сара. — Мы с отцом не кусаемся.

— Тут все дело в принадлежности к разным социальным слоям, — пояснила Дженни. — В пропасти между богатыми и бедными. То есть родители Шейна, конечно, совсем не бедные, но…

— Речь идет всего лишь об ужине в индонезийском ресторане. И к тому же мы не настолько богаты.

— Когда ты в последний раз летала коммерческим рейсом?

— Прошлой зимой — в Аспен.

У Дженни вырывается смешок, смысл которого более чем очевиден: «Ты сама-то себя слышишь, мама?»

— Но мы все же не миллиардеры, дорогая. Здесь все-таки Манхэттен, знаешь ли. На некоторых вечеринках, которые нам приходится посещать, я сама чувствую себя как бедная родственница.

— У нас есть яхта.

— Это вовсе не яхта, а просто парусное судно. Кстати, я просила твоего отца не покупать ее. Но ты ведь его знаешь — если уж он вобьет что-нибудь себе в голову, с этим уже ничего поделаешь.

— Все равно, Шейн нервничает. Поэтому постарайся сделать так, чтобы все прошло без эксцессов.

— Ты говоришь с женщиной, которая очаровала даже шведского принца, а он был тот еще зануда.

Они оказались в помещении, на стенах которого развешаны картины. В основном это полотна большого размера. Сара попыталась сосредоточиться, выбросив из головы все сиюминутное, но сделать это нелегко. Она знала по опыту, что, когда человек пытается от чего-то отвлечься, он, как правило, только об этом и думает.

Когда Дженни родилась, семья Киплингов жила в квартире с двумя спальнями в Верхнем Уэст-Сайде. Бен был помощником биржевого брокера и зарабатывал восемьдесят тысяч в год. Но он обладал приятной внешностью, чувством юмора и умел рассмешить людей. Кроме того, у него имелась весьма важная способность не упускать предоставлявшиеся возможности. Поэтому через два года Бен получил лицензию трейдера, и его заработки увеличились вчетверо против прежнего. Вместе с семьей он переехал в кондоминиум, расположенный в районе Шестидесятых улиц, и стал покупать продукты и товары для дома в магазине «Ситералла».