Ночной поезд - Эмили Барр (2017)

Я знаю, что на главной дороге есть интернет-кафе, но держусь от него в стороне. Я не хочу читать электронные письма, отсылать открытки или еще что-то в этом роде. Я просто хочу лежать на песке и читать.

Остров Ко-Ланта по размеру больше, чем я ожидала, – когда мы плыли на пароходе, то проходили мимо острова поменьше, под названием Кох-Юм, и там сошла масса странно одетых людей. Так что, возможно, чуть погодя я съезжу туда и посмотрю, как там. Впрочем, вероятно, я не стану этого делать, потому что это потребует дополнительных забот, да еще придется паковать вещи, а мне и так хорошо.

Я проживаю на юге острова, растягивая как могу свои сбережения.

К этому моменту я отослала домой тысячи и тысячи фунтов. Деньги, которые я заработала, рискуя своей жизнью. Грязные, презренные наркоденьги. Ей-богу, отец должен об этом узнать. Только Леон подумал подвергнуть сомнению мою работу в «американском банке». Для папы гораздо легче принимать все это за чистую монету.

В своем последнем письме он даже написал: «Откуда бы они ни взялись». Ублюдок.

О чем это я? Ко-Ланта. Я живу в деревянном бунгало, больше похожем на лачугу. Чтобы попасть в него, надо вскарабкаться по нескольким сотням ступенек вдоль скал над морем. Отсюда открывается вид на воду и на сушу по другую сторону бухты. Ночью сверкают огоньки рыбачьих лодок. Здесь, наверху, тепло и безветренно. Когда я выключаю вентилятор на потолке, становится порой так жарко, что я просыпаюсь среди ночи, скользкая от пота, и едва могу дышать. Это единственное время, когда меня охватывает тревога.

Мне невыразимо нравится так жить. Что бы ни случилось дальше в моей жизни (а у меня сейчас очень четкое представление о том, как я хочу ее провести – об этом напишу через минуту), я знаю, что так хорошо уже никогда не будет. У меня сейчас переломный момент. Сегодня во время болтовни с Рэйчел я впервые почувствовала, что просто хочу с кем-то пообщаться и расслабиться. Я почувствовала, как напряжение покидает меня.

У меня здесь нет никакого багажа. Все путешественники одеваются одинаково, в одежду, которую покупают с лотка. Мешковатые брюки, майки с рекламой тайской кока-колы, шлепанцы-вьетнамки. Отсюда миллион миль до получившей частное образование скованной лондонской девушки, которая стремилась во что бы то ни стало избегать неприятностей.

Сейчас я лучше, чем была. Но закончиться все это может двояко. На сей раз меня могут схватить. В этом случае я стану просто наблюдать, что произойдет. Это будет ужасно, я знаю, но мне почти наплевать. По мне, уж лучше это, чем возвращение к старой жизни. Если я попадусь, обо мне напишут в газетах и меня помилуют, потому что я молода и я женщина. Дома все будут поражены. Отцу станет чудовищно стыдно перед всеми его «деловыми партнерами».

Второй вариант: я прекращу этим заниматься. После чего останусь в Азии и найду себе приличную работу в Бангкоке, или Сингапуре, или Куала-Лумпуре. Я могла бы жить здесь и путешествовать. Чем больше я об этом думаю, тем больше этого желаю. Впервые за все время мне не хочется быть схваченной при пересечении границы. Это слегка меня беспокоит. Это означает, что на карту поставлено слишком много.

3 апреля

Я сижу на своем маленьком гниющем балконе, сейчас раннее утро, и я вижу, как Рэйчел суетится в своей хибаре, проверяет, высохли ли саронг и бикини, которые она повесила сушиться вчера вечером.

Рэйчел – моя новая подруга. Она из Новой Зеландии. Пару дней назад между нами возникла «дружба с первого взгляда», что-то вроде «вожделения с первого взгляда» между мной и Джейком. Быть человеком с рюкзаком порой все равно что быть четырехлетним ребенком. Когда тебе четыре года, ты приходишь на игровую площадку, подходишь к другому ребенку и говоришь: «Мне четыре года», – и тебе отвечают: «Мне тоже», – и вот вы уже друзья. То же самое и здесь. Я увидела Рэйчел, она мне понравилась, мы разговорились и стали друзьями.