Ловушка - Ли Чайлд (2008)

Несмотря на первый класс, обратный полет оказался ужасным. Это был тот же самолет, но теперь он летел на восток, в Нью-Йорк, преодолевая вторую сторону гигантского треугольника. Самолет успели вычистить, проветрить, осмотреть, наполнили баки топливом; кроме того, поменялся экипаж. Ричер и Джоди сидели на тех же местах, с которых встали семь часов назад. Ричер вновь уселся у иллюминатора. Однако теперь все было иначе. Кресло оставалось широким и удобным, обитым мягкой кожей, но он больше не испытывал удовольствия.

В самолете царил полумрак, поскольку наступила ночь. У них за спиной остался роскошный тропический закат, они летели в темноту. Двигатели приглушенно шипели. Стюардессы двигались бесшумно, стараясь не мешать пассажирам. Впрочем, первым классом летел только один человек кроме Ричера и Джоди — высокий сухопарый мужчина в рубашке с коротким рукавом из льняной ткани в бледную полоску. Он сидел двумя рядами ближе к кабине пилотов, через проход. Его рука лежала на ручке кресла, а кисть свободно свисала вниз, глаза были закрыты.

— Какого он роста? — шепотом спросила Джоди.

Ричер наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть мужчину.

— Около шести футов и одного дюйма, — ответил он.

— Как Виктор Хоби, — заметила Джоди. — Помнишь досье?

Ричер кивнул, продолжая смотреть на костлявое запястье. Выгоревшие волоски и веснушчатая кожа. Хорошо просматривалась лучевая кость, уходящая к локтю. Хоби оставил шесть дюймов своей лучевой кости на месте падения вертолета. Ричер мысленно отмерил шесть дюймов от запястья. Как раз половина лучевой кости.

— Примерно половина? — спросила Джоди.

— Пожалуй, чуть-чуть больше, — сказал Ричер. — Культю пришлось немного обрезать. Если он, конечно, выжил.

Сидящий перед ними пассажир повернулся во сне, и его рука оказалась прижатой к телу, словно он понял, о чем они говорят.

— Он выжил, — уверенно сказала Джоди. — И сейчас прячется где-то в Нью-Йорке.

Ричер наклонился к иллюминатору и коснулся лбом холодного пластика.

— Готов поклясться своей жизнью, что он мертв, — заявил он.

Он не закрыл глаза, но за бортом царила полнейшая темнота. Черное небо и черный ночной океан семью милями ниже.

— Почему это так тебя тревожит? — тихо спросила Джоди.

Ричер повернулся и уставился на пустое сиденье перед собой.

— На то есть много причин, — ответил он.

— Какие, к примеру?

— Да все, что угодно. Мы словно сорвались в штопор. Моя интуиция мне что-то подсказывает, но получается, что я ошибся.

Джоди положила ладонь на его руку и слегка сжала пальцы.

— Нет ничего страшного в том, чтобы допустить ошибку.

Он нахмурился.

— Иногда ошибка может иметь большое значение. Это ведь тонкий вопрос, верно? Кто-то спрашивает у меня, кто станет победителем в серии, и я говорю: «Янки», — и это не особо важно. Всякому понятно, что я не могу знать правильный ответ. Но что, если я спортивный репортер, которому положено разбираться в таких вещах? Или профессиональный игрок? Предположим, что бейсбол — вся моя жизнь. И если я начну ошибаться, тогда наступит конец света.

— К чему ты клонишь?

— Я хочу сказать, что решения подобного рода и есть моя жизнь. Именно в таких вещах я разбираюсь. По крайней мере, разбирался раньше. И всегда мог рассчитывать на свою интуицию.

— Но у тебя нет никаких ниточек для продолжения дела.

— Чепуха, Джоди. Я располагаю очень многим. Часто у меня имелось намного меньше фактов. Я встречался с его родителями, читал письма. Говорил с другом детства, видел досье, беседовал с товарищем по оружию, и все указывает на то, что он не должен был так себя вести. Значит, я совершаю ошибку, а это не может меня не терзать, ведь в таком случае я должен сделать переоценку всех своих ценностей.

— В каком смысле?