Ловушка - Ли Чайлд (2008)

Солдаты отступили, охваченные сомнениями. Они что-то бормотали. Хоби догадался, что они не понимают, кто он такой. Они не знали, что он такое. Ужасные ожоги лишили его лица. Он был в грязной, оборванной ночной рубахе, которую ему выдали в госпитале. И он не был похож на американца. Он вообще был не очень похож на человека. Хоби обнаружил, что сочетание жуткой внешности, дикого поведения и гроба производило сокрушительное впечатление на всякого, кто его видел. Древний страх смерти, ужас перед гробами и мертвецами делал людей пассивными. Хоби мгновенно сообразил, что если будет вести себя как безумец, если не станет расставаться с гробом, то эти люди сделают для него все. Он сумел извлечь пользу из их древних суеверий. Патруль помог вырыть гроб и погрузил его на тележку, запряженную буйволом. Хоби уселся верхом на гроб и принялся нести всякую околесицу, указывая на запад, и они везли его сотню миль в сторону Камбоджи.

Вьетнам — узкая страна, если смотреть по карте. Хоби передавали от одного патруля другому, и через четыре дня он уже был в Камбодже. Его кормили рисом, поили водой и даже дали черную пижаму, чтобы немного его приручить и справиться с собственными страхами. Камбоджийцы помогли ему двигаться дальше. Хоби подпрыгивал, дергался как обезьяна и указывал на запад, на запад, всегда на запад. Через два месяца он оказался в Таиланде. Камбоджийцы перенесли гроб через границу и убежали обратно.

В Таиланде все было иначе. Казалось, он попал в каменный век. Впрочем, здесь имелись дороги и повозки. Однако люди отличались от жителей Камбоджи. Постоянно что-то бормочущий, израненный человек с гробом вызывал у них жалость и легкую тревогу. Они не видели в нем угрозы. Его подвозили в старых грузовичках, и еще через две недели он оказался в сточной яме, где скапливались нечистоты со всего Дальнего Востока. Это место называлось Бангкоком.

В Бангкоке Хоби прожил год. Гроб он закопал за хижиной, в которой обосновался. Первую ночь ему пришлось работать изо всех сил при помощи саперной лопатки армии США, купленной на черном рынке. Ею можно было копать одной рукой — другой рукой солдат должен был держать винтовку.

Как только деньги были надежно спрятаны, Хоби отправился на поиски врачей. В Бангкоке их собралось немало. Пропитанные джином остатки империи, уволенные отовсюду, но вполне умелые — в те редкие моменты, когда они оставались трезвыми. Привести в нормальный вид его изуродованное лицо они, разумеется, не могли. Хирург лишь сумел сделать так, чтобы веко закрывалось, — на большее он здесь рассчитывать не мог. Однако над рукой врачи потрудились неплохо. Вскрыв рану, они обработали кости, сделав концы гладкими. Они зашили сухожилия и мышцы, тщательно натянули кожу и зашили. В течение месяца рана заживала, а потом Хоби отправили к человеку, который делал протезы.

Тот предложил ему выбор. Во всех случаях Хоби должен был носить нечто вроде корсета на бицепсе, ремни и чашку, сделанную по форме культи. Однако он мог сам решить, какой у него будет протез: деревянная рука, искусно вырезанная и раскрашенная дочерью мастера, или трезубец, похожий на садовый инструмент. Однако Хоби остановился на простом крюке, почему-то показавшемся ему особенно привлекательным. Крюк из нержавеющей стали, тщательно отполированный, был сплавлен со стальной трубой, надежно прикрепленной к тяжелой кожаной чашке. Мастер сделал из дерева копию культи и придал чашке нужную форму, пропитав кожу смолой, чтобы она затвердела. Потом он приладил к ней кожаные ремешки на пряжках. За свою работу он взял пятьсот американских долларов.

В Бангкоке Хоби прожил целый год. Первое время протез натирал ему кожу, и он чувствовал себя неловким. Но постепенно он овладевал протезом всю лучше и лучше. К тому времени, когда он вновь выкопал гроб и купил себе билет на пароход до Сан-Франциско, он и думать забыл о том времени, когда у него были две руки. А вот лицо продолжало его тревожить.