Тьма между нами - Джон Маррс (2021)

Придвигаюсь к зеркалу и двумя пальцами оттягиваю нижнюю губу, чтобы прочесть татуировку на слизистой. О ней знаю только я да, возможно, мой дантист со своей ассистенткой, но они и словом ни разу не обмолвились. Набивал ее непрофессионал — контуры со временем расплылись, а краски потускнели.

Мне бы хотелось вспомнить его имя, но всякий раз, когда я пытаюсь представить лицо, стоявшее за иглой, там пустота. Собственно, как и в большинстве моих подростковых воспоминаний. Те годы упорно не хотят складываться в моей памяти в целостную картину, словно в пазле не хватает слишком большого числа деталей. Порой мне кажется, что половина моей жизни просто растворилась в небытии.

Похудев, я, к своему изумлению, стала все чаще задумываться о внешности и однажды даже пришла к Мэгги и попросила ее научить меня краситься, чем несказанно удивила. Конечно, я могла бы посмотреть обучающее видео на «Ютьюбе» или наведаться в косметический магазин и спросить совета у одной из густо намалеванных консультантш, но мне показалось правильным обратиться к маме. Возможно, чтобы наверстать то, что мы упустили, когда я была подростком.

— Если хочешь, могу показать тебе, как делать маникюр, — предложила она, и я согласилась. Сходила к себе за пилкой и позволила ей придать форму моим ногтям и покрасить их в нежно-розовый. На мгновение мы будто вернулись в прошлое и стали обычными мамой и дочкой, без лжи и хождений вокруг да около, — просто двумя женщинами, с упоением болтающими о косметике.

Только уходя, я поняла, что Мэгги припрятала пилку. Естественно, она сделала вид, будто ничего не произошло, но я быстро нашла пропажу у нее в наволочке. Бранить не стала — просто демонстративно погрозила пальцем, забрала свое от греха подальше, а потом в наказание унесла подушки.

За раздумьями и воспоминаниями не замечаю, как одеваюсь и выхожу на улицу. До начала работы еще полно времени, поэтому я выбираю длинный маршрут: мимо пожарной части, полицейского участка на площади Кэмпбелл и клуба «Роудмендер». Последний, кстати, насколько я знаю, как-то связан с моей юностью, вот только не помню, каким образом. Наверное, я ходила туда с друзьями на концерты. Правда, имена их тоже стерлись… Кроме одного — того, что все изменило. Я часто задаюсь вопросом, могут ли те навсегда забытые времена быть лучшими в моей жизни.

В библиотеке окунаюсь в привычную рутину. Помогаю седому мужчине составить резюме на компьютере. Пока он набирает текст одним пальцем и подслеповато щурится в экран, мимо нас проходит молодая женщина с малышом в коляске. Меня так и тянет к ним. Я подхожу и понимаю, что мамочка совсем юная, ей не больше пятнадцати. Боже, да она сама еще ребенок! Даже лоб весь в прыщах. Ее попытка замаскировать взрыв гормонов не увенчалась успехом: наивный макияж больше напоминает сахарную пудру на торте.

В коляске у нее маленькая девочка, одетая в джинсы и зеленую толстовку с героями из «Щенячьего патруля». В руках — кулек с конфетами. На щеках — следы белого шоколада. На лице — широкая доверчивая улыбка в два зуба, сверху и снизу. Она смотрит на меня огромными карими глазами и смеется. Я корчу ей рожицу, чтобы рассмешить еще больше.

Девочка выглядит чистой, упитанной и счастливой; судя по всему, ее мама, несмотря на юный возраст, отлично справляется со своими обязанностями. И от этого мне становится больно и обидно: вопреки всем трудностям, в отличие от меня, она сумела отстоять своего ребенка и, похоже, ни капли об этом не жалеет.

Увлеченная новой игрой, я как бы невзначай следую за этой парочкой к полкам с журналами. Мама останавливается и пролистывает свежие таблоиды со сплетнями о знаменитостях, которых я даже не знаю.