Дочь палача - Оливер Пётч (2014)

Куизль снова остановился. Они почти обошли город. Вправо уходила дорога на Альтенштадт, по которой медленно тащилась повозка с запряженным в нее волом. Позади до самого горизонта простирались леса. Якоб молчал так долго, что Симон решил уже, что не получит ответа. Наконец палач заговорил:

— Я не хотел работы, которая вынудила бы меня убивать, — сказал он.

— И что вы вместо этого делали?

Якоб Куизль тихо рассмеялся:

— Я таки убивал. Без разбора и без цели. Мужчин. Женщин. Детей. Я голову тогда потерял.

— Вы были… наемником? — осторожно спросил Симон.

Палач снова надолго замолчал, прежде чем ответить.

— Я присоединился к армии Тилли. В основном там собрались мерзавцы, грабители, но встречались и честные вояки и искатели приключений, вроде меня…

— Вы как-то упомянули, что были в Магдебурге… — снова спросил Симон.

По телу палача пробежала легкая дрожь. Даже сюда, до Шонгау, добрались ужасные истории о падении города далеко на севере. Армии католиков под предводительством фельдмаршала Тилли сровняли его с землей. Лишь немногие жители выжили в той резне. Симон слышал, что ландскнехты резали детей, будто ягнят, насиловали женщин, а потом, словно мучениц, прибивали их к дверям собственных домов. Даже если хотя бы половина из этих историй была правдой, то и этого доставало, чтобы жители Шонгау возносили благодарственные молитвы за то, что подобная бойня миновала их город.

Куизль двинулся дальше по дороге на Альтенштадт. Симон поспешил за ним. Он чувствовал, что зашел слишком далеко.

— Почему вы вернулись? — спросил он, немного помолчав.

— Потому что здесь понадобился палач, — пробормотал Куизль. — Иначе все пошло бы наперекосяк. Когда убийство необходимо, то это хотя бы правильно, по закону. Вот я и вернулся в Шонгау, чтобы навести здесь порядок. А теперь помолчи, мне нужно подумать.

— Вы ведь подумаете еще раз насчет Магдалены? — предпринял Симон последнюю попытку.

Палач свирепо покосился на него, потом зашагал так быстро, что Симон едва за ним поспевал.

Примерно через полчаса впереди показались первые дома Альтенштадта. Из нескольких скупых фраз, которые Куизль обронил за это время, Симон узнал, что Йоханнеса Штрассера нашли ранним утром в сарае его приемного отца. Йозефа, служанка в трактире, обнаружила его среди соломенных тюков. Рассказав все хозяину трактира, она сразу же пустилась в Шонгау к палачу — за зверобоем. Вплетенный в венок, он оберегал от нечистой силы. Служанка была убеждена, что мальчика прибрал к рукам дьявол. Куизль отдал служанке траву, выслушал ее рассказ и не откладывая сам отправился в Альтенштадт. Не преминув по пути вздуть как следует возлюбленного своей дочери. Он просто пошел по их следам и в рассветных сумерках без особого труда отыскал сарай.

Они направились к альтенштадскому трактиру, куда Симон заходил всего пару дней назад. Перед зданием уже собралась группа местных крестьян и извозчиков. Они сгрудились, перешептываясь, вокруг носилок, сколоченных на скорую руку из нескольких досок. Кто-то из женщин перебирал в руках четки, две служанки склонились у изголовья носилок и молились, покачиваясь взад-вперед. Симон разглядел в толпе местного священника, который что-то бормотал на латинском. Когда альтенштадтцы увидели, что к ним приближается палач, некоторые из них перекрестились. Священник прервал свои литании и враждебно уставился на пришедших.

— Что здесь забыл палач из Шонгау? — спросил он подозрительно. — Для тебя здесь работы нет! Дьявол сделал уже, что хотел!

Куизль нисколько не смутился:

— Я слышал, здесь случилось несчастье. Быть может, мне удастся помочь.

Священник покачал головой.

— Я же сказал, здесь нечего больше делать. Мальчик мертв. Дьявол прибрал его к рукам и оставил на нем свое клеймо.