Отбор для Короля волков - Маша Моран (2020)

Она сбилась с ритма. Просто сжимала пальцами горячий твердый ствол, гладила подушечками пальцев набухшие венки. Стискивала, боясь отпустить даже на секунду. Он должен сходить с ума от ее прикосновений так же, как сходит с ума она от его. Он должен постоянно ощущать на себе ее руки. Чувствовать ее кожу.

Дамазы рычал, все больше становясь похожим на зверя. Хватал ртом воздух, отбрасывая голову назад. Его глаза утратили человечность. В радужках летали бирюзовые вихри. Он дико бился в ее ладонь. Рвано дергал бедрами вперед и назад, толкая в нее пальцы.

Аглая не могла себя больше контролировать. Судорожно сжала ладонь вокруг его ствола и тут же отпустила, боясь, что стиснула слишком крепко.

Но Дамазы накрыл ее пальцы своими, надавливая еще сильнее.

— Только не отпускай… Прошу тебя… — Он заглянул ей в глаза пьяным безумным взглядом. — Умоляю…

Аглая послушалась и крепко обхватила пальцами жесткую плоть. Он захрипел и нагнулся к ее груди. Из горла вырвался тихий вскрик, когда твердые горячие губы сомкнулись на чувствительном соске.

Каким-то образом он знал, что ей нравится, угадывал наперед все желания. Каждая ласка была именно той, которая доводила ее до бессознательного состояния и толкала в пропасть.

Дамазы облизал набухший камешек соска. А потом надавил снизу вверх. Острое горячее наслаждение выступило испариной на коже. Мышцы живота сжались. Напряжение достигло своей вершины, и Аглая больше не могла терпеть.

Но оборотень и не думал останавливаться. Неожиданно он убрал пальцы, оставив лишь холод и пустоту. Аглая жалобно всхлипнула и приказала:

— Верни руку на место.

Он помотал головой и подул на сосок. Это окончательно толкнуло за грань. Аглая сама зарычала, как голодная разъяренная волчица.

Ей необходимо было освобождение. Если он не даст ей кончить, то она просто свихнется. Хуже всего было то, что и сейчас она зависела от него. Дамазы все равно оставался главным и был тем, кто мог подарить ей наслаждение. Или не дать ничего.

Он протянул ей руку. Пальцы блестели, покрытые ее шелковистой влагой.

— Вставь их в себя… сама… Три.

Аглая закусила губу:

— Пошел на хрен!

Она никогда позволяла себе ругаться. Но сейчас… На языке вертелись все известные ругательства. И даже их не хватало, чтобы высказать то, что было на душе.

Напряжение пульсировало в разных участках тела, расползаясь по организму, как отрава. Оно было так близко, и все же не дотянуться.

Дамазы лающе рассмеялся и нагнулся над другой грудью. Обхватил губами сосок и начал сосать с такой силой, что вся грудь запылала. Он втягивал в рот сосок, а потом слегка прикусывал его зубами. Тут же успокаивал пульсацию боли языком, обводя тугую горошинку и вдавливая в грудь. Другой сосок он сжимал пальцами и покручивал из одной стороны в другую, а потом оттягивал.

От этих изысканно-порочных ласк Аглая задыхалась. Она не знала, как выдержит еще хоть секунду, но просить не собиралась. В отместку сжала чуть сильнее головку его члена и погладила пальцем крошечное отверстие. Дамазы рыкнул и оцарапал зубами кожу у нее на груди.

Аглая совсем выпустила из ладони горячую плоть. Член слега качнулся, словно тянулся за ее рукой. Аглая прикоснулась к уздечке и начала легонько ее гладить пальцем, больше не прикасаясь к члену.

На пальцы стекло несколько капелек густой жидкости. Дамазы с трудом отстранился от ее груди и тяжело посмотрел ей в глаза. Кривая усмешка искривила совершенные губы.

— Агла-а-ая… Даже твое имя меня возбуждает… — Он оторвался от ее груди, накрыл ладонями, зажав между пальцами, покрасневшие набухшие соски. — Давай заключим перемирие. — В такт каждому слову он сжимал ее грудь, а затем тер отвердевшие до каменного состояния соски. — Ты сделаешь вид, что простила меня. А я буду стараться заслужить твое прощение. И мы делаем то, чего нам больше всего хочется…