Заставь меня влюбиться - Елена Сокол (2017)

Покачиваясь в такт с ним, быстрее и быстрее, шумно дыша от волнения, сквозь вспышки яркого удовольствия и осознания того, что мы сливаемся воедино, я вдруг поняла, что это впервые. Такое. Чтобы вот так. Остальное — все было с кем-то другим. Остальное — было чудовищным недоразумением. Вот он. Это мой первый раз.

* * *

— А это? — Я лежала рядом на нашей одежде полностью обнаженная, проводя по его шее подушечками пальцев.

— Это Сокол. — Он выгнул шею так, чтобы в слабом отсвете настольной лампы мне был виден весь рисунок: длинные перья, мощные когти, сильный клюв. — Царь птиц. Олицетворяет восход солнца и начало нового дня, новой эпохи. Считается, что глаз сокола защищает, дает силу. Это победа, благородство, уверенность в своих силах. Сокол — хищник, но по сравнению с другими птицами, это скорее мирный, чем агрессивный символ.

Я передвинула палец от плеча к кисти левой руки. Теперь мне совершенно отчётливо виделось, кто эта черноволосая дама на фоне заката, шепчущая что-то. Она не шептала, она пела!

— Мама! — Произнесли мы вместе и засмеялись. Я прижалась к нему крепче, бесстыдно закидывая сверху голую ногу.

— Олень. — Теперь он сам водил моим пальцем по своей груди. — Жизненная энергия. Ветвистые рога — древо жизни, обновление человеческой духовности, семья. — Палец отправился ниже. — Крест — возрождение, начало, страдания и судьба. Путь, который должен пройти каждый человек. — Еще ниже к пупку. — Пасть тигра — способность постоять за себя и своих близких.

— Я боялась, что там у тебя тоже татуировки, — сказала я, указывая еще ниже и захихикала, утыкаясь носом в его грудь.

— Ты бы удивилась?

— Не-е-ет!

И мы снова расхохотались, целуя друг друга.

— Я не уехал вчера. — Вдруг сказал он, прижимая губы к моей ладони. — Подумал, вдруг вам нужно поговорить с Игорем… А потом дождался его и тоже поговорил.

— Не сильно больно?

Дима усмехнулся.

— Нет… очень ласково….

— Это хорошо, — заметила я недоверчиво.

— Переживаешь за него?

— Кто? Я? — Ткнула его в бок, заставив дернуться от щекотки. — Если за кого я могу переживать, то только за нас.

— Заметил. — Он взмахнул руками. — Вскочила на меня, как дикая кошка, даже стул сломала.

Я закрыла лицо руками.

— Мне та-а-а-ак стыдно!

— Будто на коня хотела вскочить, честное слово. — Дима прижал меня к себе и пристально посмотрел в глаза. — А тебе бы пошли сапоги и ковбойская шляпа.

Я покачала головой.

— А тебе нет.

Он казался возмущенным:

— Это еще почему?!

Пожала плечами.

— Ты выглядишь слишком современно для Дикого Запада.

— Зря ты так, Маша. — Дима хитро прищурился. — Я бы срезал тебе дикие индейские розы перед утренним кофе и срезал бы скальпы апачей, решивших мне помешать.

— Ох…

Прижал меня крепче.

— А в постели из клетчатых одеял и медвежьих шкур всегда было бы два ствола, детка: мой и моего кольта «миротворца».

Рассмеявшись, уткнулась носом в его грудь:

— Звучит ужасно пошло. Но… мне даже захотелось срочно повторить.

— Ты… про татуировки? — Он указал себе на грудь.

Я наклонилась к его уху и прошептала:

— Нет же, глупенький!

Эпилог

День не спеша клонится к закату. Где-то за окном поет птица. Я закрываю глаза, разваливаюсь в кресле и выхватываю этот звук среди городской суеты и звуков проезжающих машин. Неспешная трель, звонкая и мелодичная, доносится откуда-то с дерева за окном. Она проникает через форточку и ласкает слух нежнее, чем солнечные лучи.