— Я… — Самое время умереть от сердечного приступа. Вот сейчас, давай, организм, не подведи! Все будут вспоминать, какая Маша была хорошая. Не более. И никакой критики. Блин-блин! Ну…

— Все нормально, Людмила Геннадьевна, мне не трудно. — Это вступился находчивый Дима. — У Маши голова разболелась, я ее отпустил. Решил помочь вам, чтобы не создавать аврал с посетителями. Все-таки, семейный бизнес, как-никак. — Он повертел в руках ложку и сунул обратно в соус. — Если понадобится в другое кафе нашей сети выйти, хорошего человека заменить, вы звоните. Я какой-то добрый стал в последнее время. Прямо со вчерашнего дня. Надо, думаю, начать добрые дела делать, и самому сразу даже на душе легче стало.

Глянул на меня угрожающе. Так будто собирался вытрясти из меня все долги. И непременно сегодня же.

— Я… — вскинула руки, так и не найдя, что бы сказать.

— Иди уже, Машуня, — качая головой, съязвил он, — иди, моя хорошая. Тебе полежать надо, отдохнуть. Мы справимся, — прищурился, явно намереваясь задушить меня при случае, — если что мне Аня поможет. Да, Аня?

Солнцева кивнула, стараясь не заржать. Вот гадина… Смешно ей! Подруга взяла меня под локоть и потащила за шторку. Геннадьевна так и осталась стоять с открытым ртом, наблюдая, как новенький, сверкая татуировками, пытается разобраться с инструкцией на стене.

— Ой, Сурикова, — довольно хрюкнула Аня, — если бы я тебе сразу сказала, кем он мне представился, так весело точно бы не было! Иди уже! Иди!

И силой вытолкнула за дверь.

Глава 5

Сначала я шла спокойным шагом. Трижды порывалась вернуться в кафе. Подсознание пело: Солнцева там, с ним, она все про тебя выдаст. Они будут обсуждать тебя, обсуждать… И что?

Щеки горели, мысли путались. Я ускорила шаг. Нет. Аня не выдаст. Она не такая. На нее можно положиться, можно быть спокойной, что даже номер телефона останется от него в тайне.

Побежала, наращивая скорость до уровня скаковой лошади, нет, даже гепарда: дома быстро сменялись один за другим, как в киноленте. Да что же такое со мной, а? Почему все мысли снова возвращаются к нему? К дерзкому новенькому.

Забралась на свой этаж, бодро перепрыгивая через две ступеньки, и постучала ладонью в дверь. Она отворилась почти сразу. Наверное, Суриков увидел меня еще из окна.

— Кросс сдавала? — Удивился брат, отступая вглубь коридора.

— На кандидата в мастера спорта, — пытаясь отдышаться, ответила я.

— Что так рано вернулась? — Пашка окинул меня оценивающим взглядом.

Сбросила кеды, пробежала мимо него в свою комнату.

— Так вышло.

— Уволилась что ли? — Навалившись на дверной косяк, спросил он.

— Слушай, Суриков, — снимая джинсы, бросила я, — я же тебя не спрашиваю, что ты все время дома трешься? У тебя ведь тоже дела должны быть. Учеба, вождение в автошколе, девочки. Положено по возрасту, понимаешь? А ты штаны дома протираешь.

— Так это… — Брательник почесал за ухом. — Творческий кризис у меня.

— Вот как это сейчас называется! — Я сняла свитшот и запулила с размаху на стул. В детстве ты говорил: «Мама, это не бардак, мама, это творческий беспорядок». Скоро будешь своей жене говорить: «Дорогая, я не бездельник, у меня просто задница к дивану намертво приклеилась, и все из-за душевных терзаний!»

— Старуха, ты что на меня взъелась? — Буркнул Пашка, наблюдая, как я скачу на одной ноге в лифчике и трусах, тщетно пытаясь стянуть носок с левой ноги.

— Кто старуха? Я?! — Швырнула в него носком, скатанным в шарик. Попала по носу и, довольная, показала неприличный жест пальцем. — Да я на пятнадцать минут тебя младше, старый хрыч!

— По учебе у меня все под контролем. — Рассмеялся Пашка, перехватывая второй носок, летящий ему прямо в лицо. — Зачеты мне проставит добрая девочка Лида.