Апогей - Мари Явь (2021)

— Ладно-ладно. — Мой взгляд, позаимствованный у мертвеца, отсеял застывшие изваяния, сосредотачиваясь на движущейся ко мне фигуре. — Словно Иисуса увидели, честное слово. Продолжайте, ребят, это всего лишь моя сестра.

Кнут подхватил полотенце, висевшее на гвозде, вколоченном в стену, после чего подошел ко мне, молча взял под локоть и вывел из зала. Очевидно, не хотел, чтобы у нашего разговора были свидетели или чтобы на меня пялились.

— Я думал, ты сегодня не встанешь... ну знаешь, после такого... ты отлично держишься. — О, он даже не представлял... — Знаешь, я рад, что ты... с нами, хотя такая цена, конечно... — Когда он замолчал, давая понять, что никогда не был силен в ораторском искусстве, я пробормотала:

— Спасибо. — хотя ничего такого в виду не имела.

— Пойдем. Ты, наверняка, очень проголодалась. — Брат или нет, он не понимал меня совершенно. И все же я последовала за ним в сторону лестницы. — Знаешь, ты не обращай на них внимания... ну все эти разговоры... так со всеми новенькими. — Не думаю. — Скоро ты заведешь себе друзей... кстати, ты уже познакомилась с кем-нибудь?

Я подумала о Мэри и сказала:

— Нет.

— У тебя еще будет время. — Лестница кажется мне неимоверно высокой, но подниматься по ней молча куда проще, чем болтая. — Я попросил Кристину присмотреть за тобой, думал, она будет там, когда ты проснешься... Ты подружишься с ней. Знаешь... она моя девушка.

Он оборачивается и смотрит на меня, словно ждет одобрения. Хочет показать, что я уже стала частью семьи? Оценив его старания, я выдавливаю улыбку и киваю.

Теперь мне становиться ясно, откуда все здесь "знают" о моей связи с Аманом. Не составит труда и картинно представить: Кнут вернулся после провальной операции в растрепанных чувствах. Старик Захария, которому здесь все подчиняются, добавил к упрекам совести еще и свои. Взвинченный парень готов был кого угодно загрызть, но на выручку пришла его собственная Ева, которая может утешить одним звуком голоса. Кнут выдал ей все, смешав правду со своим собственным мнением о сложившейся ситуации. На следующий день о моей продажной сути знал каждый на этой базе.

Почему я рассуждаю сейчас об этом столь отрешенно, словно меня это не волновало? Потому что слухи — меньшая из моих проблем.

— Слушай, я хочу, чтобы ты знала, это не сойдет им с рук. — Боже, меньше всего на свете я хотела сейчас говорить о вчерашнем. Это совершенно меня не успокаивало, как могло показаться Кнуту. — Нас всех здесь объединяет эта ненависть к ним, понимаешь? У нас на всех одна месть.

Не лучшая мотивация, подумалось мне тогда.

Мы зашли в небольшую кухню, и я села на стул. Кнут же стал греметь посудой и доставать из старого холодильника то, чем еще можно было перекусить.

— Знаешь, тут есть огромная столовая и все завтракают, обедают и ужинают вместе. — Бормотал он, нарезая хлеб и ветчину неровными кусками. — Тебе еще предстоит освоиться, однако ты должна понять, что это место... здесь совершенно другие условия. — И это бросается в глаза. — Здесь все равны, понимаешь? Готовим, убираемся, дежурим по очереди. Сначала тяжело, но потом привыкаешь. Конечно, никто не будет на тебя давить... мы все понимаем...

— Я в порядке. — Солгала я, желая остановить поток его неумелой жалости.

— Скоро ты познакомишься с Захарией. А после разговора с ним всегда становиться как-то легче.

Видимо, старик выполняет здесь не только обязанности наставника, но и бога.

— Я думала, что познакомлюсь с... со своим биологическим отцом. — Пробормотала я, принимая из рук Кнута тарелку с бутербродом и кофе.

— Э-э-э... Ну... вообще-то, он погиб... десять лет назад. — Он неловко почесал затылок, садясь напротив. — Прости, не было случая сказать...

— Ясно. — Я отреагировала совершенно спокойно на эту новость. В последнее время в моей жизни наблюдается тенденция к потере родных людей. — Каким он был?