Головоломка - Франк Тилье (2015)

Илан еще крепче сжал в руке отвертку.

– Ты сумасшедший, Филоза, Шардон, или как там тебя зовут на самом деле!

– Разве отвертка у меня? Я весь в крови? Это место знакомо тебе, потому что ты был здесь с Хлоэ Сандерс, Венсаном Жигаксом и остальными. Старые камни ни о чем тебе не напоминают? Тогда тоже было много снега, и солнце светило так же ярко. Именно тут произошло массовое убийство. В прошлом году.

Слова Филозы эхом отозвались в мозгу Илана. Он увидел себя идущим рядом с Хлоэ по заснеженному склону. У них за спиной переговариваются другие участники охоты за сокровищем. Илан нахмурил брови и попытался сконцентрироваться. Лица он различал слабо, но один человек – огромный, широкоплечий – заслонял силуэты других. Неужели это Моки?

Яркий солнечный свет заливал теперь всю комнату.

– Пора прозреть, дружок, – продолжил человек в оранжевом комбинезоне. – Почему шрамы есть у всех, кроме тебя? Почему на всех надгробиях стоит одна и та же дата смерти? Ты убил всех!

– Все мы были пациентами клиники, на нас ставили опыты, и…

– Шрамы – следы ударов отверткой. Ударов, которые нанес им ты. Памятники установили, потому что люди мертвы. Ты застал их врасплох среди ночи, они мирно спали после трудного дня. Оглянись вокруг – именно в таком положении ты оставил тела. Накануне все были живы. На следующий день остался ты один – сидел на снегу и ничего не помнил. Все произошло год назад. Восемь человек похоронены на глубине шести футов[33] под землей – по твоей вине.

Глаза Илана наполнились слезами.

– Полная бессмыслица… Их убил ты, а не я. Ты притащил сюда тела. Ты…

Мужчина указал пальцем на кровать за спиной собеседника:

– Тебе стоит взглянуть.

Илан обернулся и потянул за простыню.

Максим Филоза лежал на боку и смотрел на него широко открытыми глазами. Свитер на его груди был весь в дырках.

Илан ужаснулся. Если Филоза мертв, значит…

– Кто ты? – дрожащим голосом спросил он.

– Думаю, теперь ты готов.

За спиной мужчины возник эллипс белого, ослепительно-яркого, лучистого света. Он поднес руку к шее и снял с головы холщовый мешок.

– Ты уже догадался: я – Люка Шардон.

Илан долго, бесконечно долго вглядывался в его лицо.

В свое собственное лицо.

64

Конец истории

Часы на стене больничной палаты показывали 01:00.

Санди Клеор выключила диктофон. Ее пациент Люка Шардон говорил шесть часов без остановки. Если прибавить время, когда в середине вечера его возили на обследование и им пришлось прерваться…

Уф! Она встала и подошла к кровати.

– Вы забыли… – Шардон кивнул на висевший на спинке стула кусок простыни. – Смотрите не потеряйте, я им очень дорожу. Я пытался разгадать смысл надписи, прежде чем впал в кому.

Клеор вернулась за лоскутком и разложила его на тумбочке.

– Больше от тебя ничего не осталось, «Илан два-десять-семь», – прошептал Люка Шардон, глядя на узкую полоску белой ткани. – Обычный клочок простыни.

Он перевел взгляд на собеседницу:

– Илан Дедиссет… Илан два-десять-семь. Как вам? Смешно, не правда ли?

Психиатр, находившаяся под сильным впечатлением от его рассказа, ответила не сразу.

– Я вот на что обратила внимание: все названия – барж на Сене, марок на аукционе, лаборатории, – упомянутые в вашей истории, взяты не с потолка, они реальны. Абилифай – баржа, якобы стоявшая на Сене, – это препарат, которым лечат шизофрению; авлан – так вы назвали одну из марок – бензодиазепин, снотворно-седативный препарат, а эффексор…

– Антидепрессант…

Илан посмотрел на иглу капельницы.

– Так вот откуда взялся след на моей руке.