Головоломка - Франк Тилье (2015)

Эту тираду произнес «пациент» Рей Лепренс, лишенный комплексов блондинчик-сёрфер, сидевший по-турецки на столе… Илан ненавидел подобных кретинов, снобов с модными очками на макушке, цедящих слова «через губу».

Вокруг проблемы шприцев разгорелся спор на повышенных тонах.

– Давайте все успокоимся, – примирительным тоном сказал Филоза. – Все мы добрались сюда в состоянии стресса, все провели жуткую ночь, все излишне подозрительны – чтобы не сказать раздражены. Ничего удивительного в этом нет: дурацкая одежда, записки под подушкой, пустые холодильники – элемент дополнительного давления, как и это жуткое место.

Моки откинул назад дреды:

– И не говори, братан. Сейчас явится Джек Николсон с топором и порубит нас на куски. В коридорах холод собачий. Если я не поем, через два часа хлопнусь в обморок.

– Уверен, все разрешится в девять часов, когда мы встретимся в холле с Гадесом. А пока предлагаю познакомиться. Я Максим Филоза, мне скоро исполнится тридцать. Работаю в квартале Дефанс, специалист по обеспечению безопасности компьютерных сетей. После возвращения отсюда, скорее всего, буду уволен. К счастью, есть триста тысяч евро, лебеди – и я их заполучу. – Филоза улыбнулся и достал из кармана свои четыре карты Таро. – Я обнаружил в комнате этих четырех рыцарей. Ничего удивительного: им наверняка известно, что я увлекаюсь шахматами, решаю логические задачи и… люблю теологию.

– Бог и прочая дребедень? – поинтересовался Моки.

– Именно так. Я спец по разгадыванию загадок. Кстати, кто-нибудь разбирается в Таро?

Ответа не последовало. Филоза кивнул сёрферу, и тот показал свои карты – тройки.

– Меня зовут Рей Лепренс, тридцать четыре года. Три – количество тачек, которые я куплю, если выиграю. Одна – для выгула собак, другая – для баб, третья – чтобы ездить на работу. Я уже пятнадцать лет торгую охранными системами, но сейчас бизнес накрылся из-за кризиса. Десять лет я провел в Штатах, жил недалеко от Лос-Анджелеса, потом приехал во Францию. На «Паранойю» меня навел один паренек, я проверял охранную систему в его доме. Он аутист с гениальными мозгами и наверняка стал бы одним из игроков, если бы не юный возраст вкупе с болезнью.

– Понятно, – произнес Ябловски. – Он работает, а ты снимаешь сливки. Рей – это от Реймонда? А очки зачем носишь на макушке? Ладно, я Фред, двадцать семь лет. Обеззараживаю места вроде этого, проверяю на асбест. И играю – в покер и во все игры, приносящие…

– А что со мной? Почему мне достались именно эти карты?

Жигакс подошел к столу и выложил перед остальными четыре одинаковые карты рубашкой вниз. Скелеты с косами – «Смерть» – Безымянные арканы[18].

Моки суетливым движением потер щеки:

– Впечатляет, но волноваться не стоит.

– Неужели?

– Теперь мы хотя бы знаем, кому адресовано правило номер два.

Никто не рассмеялся каламбуру, а Жигакс наградил шутника злобным взглядом и попросил других кандидатов показать карты. У Фе были пятерки, у Хлоэ – семерки… Не так мрачно, как скелеты. Жигакс аккуратно убрал арканы в карман и вернулся в угол, прижав ко рту сжатые кулаки.

Разговор продолжился. Илан наблюдал за лицами и жестами «коллег». Карту сокровищ, составленную отцом, и почту кто-то украл. Как там сказал Гадес? Один из конкурентов вполне мог проникнуть в ваш дом, чтобы выбить из соревнования…

Моки и Жигакс? Нет, маловероятно. Хлоэ вне подозрений. А другие? Фе, Ябловски, Филоза, Лепренс…

Некоторые рассказали, как оказались в клинике. Обвинение в киднеппинге, авария рядом с домом, где живет семейка психов, олицетворенный кошмар… Анекдоты и предположения, высказываемые насчет игры, вроде бы разряжали атмосферу, но это была только видимость. Илан пребывал в тоске и страхе – из-за всего случившегося и того, что предстояло пережить. А еще и еды нет…