Головоломка - Франк Тилье (2015)

Фреска на одной из стен изображала заход солнца и черного лебедя на озерной глади. Птицу окружали девять кругов увеличивающегося диаметра, столько же кругов было на воде – они символизировали движение. Ошеломленная Хлоэ подошла ближе.

– Черный лебедь, символ «Паранойи», в девяти кругах…

Илан провел ладонью по стене.

– Картина старая, краска отслаивается. Гадес и его банда ничего подобного нарисовать не могли. Разве что много лет назад.

Они с Хлоэ переглянулись.

– Значит, черного лебедя изобразили… люди из прошлого, возможно пациенты, – сделал вывод Илан. – «Паранойи» тогда в помине не было, какая тут связь?

– Похоже, нам придется найти ответ на этот вопрос. – В голосе Хлоэ прозвучала тревога. Она бросила взгляд в сторону тяжелой металлической двери и увидела, что Жигакс исчез. Хлоэ взяла с лотка хирургический инструмент с рукояткой и бесконечно длинным стальным острием.

– Лейкотом – знаменитый «нож для колки льда». Веко пациента поднимали и вводили острие через угол глаза на всю длину, перерезая фронто-таламические волокна белого вещества, «освобождая» мозг от патогенных эмоциональных противоречий.

– Эвтаназия психики, – прошептал Илан с гримасой сострадания на лице. – Людей превращали в моллюсков. Отвратительная жестокость.

Он посмотрел на орудие смерти.

– Выглядит совсем новым. А ведь его оставили здесь как минимум пять лет назад.

– Гораздо раньше. От лоботомии отказались достаточно давно. Но инструменты не ржавеют.

Илан смотрел на столы и смирительную рубашку, машинальным движением потирая плечи, чтобы снять напряжение.

– Вот дерьмо… Ты не заметила ничего подозрительного? Здесь все покрыто пылью, все – кроме инструментов и рубашки. Ее как будто только что вытащили из стиральной машины. В кабинете дантиста таким же новехоньким выглядело кресло.

Хлоэ кивнула, признавая его правоту.

– Пошли отсюда, – сказал Илан. – Это место наводит на меня ужас.

28

Они вернулись в коридор и обнаружили, что Жигакс окончательно испарился.

– Мутный тип, – шепнула Хлоэ. – Манеры странные, молчун, но нос держит по ветру, как флюгер. И взгляд его мне не нравится. Не вызывает доверия.

– А остальные? Все они хотят победить и вести себя по-рыцарски не станут, равно как и заводить друзей.

Откуда-то издалека донесся мужской голос.

– Судя по всему, наши «друзья» что-то нашли, – прокомментировал Илан.

Они побежали на зов и уловили шум из поперечного крыла, где еще не были.

– Ты слышала?

Хлоэ кивнула. Илан потянул ее за собой. Стены и потолки были покрыты росписями: огромный страшный бык, черная река, концентрические круги разных цветов.

– Похоже на Минотавра, – сказала Хлоэ, подняв голову.

– И девять кругов, как вокруг лебедя в лоботомическом зале. Как в Дантовом «Аде».

– В «Божественной комедии».

Они дошли до комнаты с фантастически яркими стенами.

– Арт-терапия. – Хлоэ остановилась. – Способ заставить болезнь проявиться, высказаться.

Каждый квадратный сантиметр стены был занят фотографиями, рисунками, картинками. Сотни изображений. Обычные лица, странные лица и фигуры – плод художественного творчества измененного сознания. Были здесь и круги – концентрические и переплетающиеся, а еще мифологические чудовища: фурии, горгона Медуза, кентавр, нарисованные той же рукой.

– Снова отсылка к мифологии, чудовищам, аду, – удивился Илан. – Странный способ самоизлечения. Один из пациентов был чертовски талантлив, но… я бы не хотел встретиться с таким, уж больно мрачное у него вдохновение.

Они начали рассматривать фотографии. Больше всего было портретов. Пациенты в столовой, пациенты что-то обсуждают, пациенты проводят время в мастерских. Лица – веселые и страдающие, глаза смотрят прямо в объектив, привлекая и отталкивая одновременно.