Камер-юнкер - Валерий Пылаев

– Ну как? – поинтересовался Павел. – Нравится?

– Ну… точно не наш дортуар. – Я еще раз огляделся по сторонам. – Тут можно целую роту поселить.

– Ага. Давай, устраивайся.

– Куда?

– Куда хочешь. – Павел прямо в кедах плюхнулся на кровать, разом утонув в подушках чуть ли не целиком. – Если хочешь «Колы» – возьми в холодильнике. Он за столом, внизу.

Еще и холодильник… Мы с братьями о таком даже не мечтали.

– Спасибо, воздержусь, – отозвался я. – Хотя, подозреваю, туалет у тебя где-то здесь тоже есть.

– Вторая дверь от окна. – Из подушек высунулась тощая рука и указала куда-то влево. – Чая нет, бутербродов тоже. Мать запретила звать горничных, пока ты здесь.

– Да уж… – Я понимающе кивнул. – Ладно, обойдемся. В конце концов, ты же меня позвал поговорить, а не обжираться.

– Так и есть, княже. – Павел рывком сел в кровати – и вдруг посмотрел так серьезно, что на мгновение меня взяла оторопь. – Скажи – что ты думаешь про Багратиона?

Глава 5

Вопрос застал меня врасплох. И еще как – настолько он не вязался с панибратской болтовней по пути, комнатой и «Колой» в холодильнике… Не вязался даже с раздолбайским обликом самого Павла, восседавшего на бархатных подушках прямо в кедах.

И все же наследник престола спрашивал о начальнике Третьего отделения канцелярии ее величества. Такой вопрос по определению был каверзным, если не сказать – опасным, и я, пожалуй, предпочел бы не отвечать вовсе. Но Павел смотрел серьезно и настойчиво – и молчать с каждым мгновением становилось все неуютнее.

– Петр Александрович – очень сильный Одаренный, – осторожно начал я. – Пожалуй, один из сильнейших в столице – если не во всей Империи. Он наверняка получит первый магический еще до того, как ему исполнится пятьдесят.

– Конечно! И класс, и чин канцлера, на который он метит уже давно. – Павел громко фыркнул и уселся ровнее. – Сильный Одаренный… Это действительно то, что первым приходит в голову, когда мы говорим о Багратионе?

В голосе наследника сквозило недовольство – и вряд ли оно мне показалось. Павел то ли имел зуб на его светлость, то ли знал что-то, о чем я пока даже толком не догадывался. И именно об этом и хотел поговорить, когда вызывал меня в Зимний.

И именно поэтому – с глазу на глаз.

– Первым?.. Нет, конечно же, – вздохнул я. – Его положение и чин куда важнее силы Дара. И Багратион не тот человек, о котором следует говорить без надобности.

– Нас не подслушивают, – Павел кивнул в сторону двери, – если ты об этом. И я не собираюсь ловить тебя на словах. Просто хочу знать, насколько ты доверяешь Багратиону… если вообще доверяешь.

– Доверяю.

Я ответил утвердительно… но все-таки ответил не сразу, и затянувшаяся пауза не ускользнула от внимания Павла. Он снова пристально посмотрел на меня и то ли спросил, то ли просто сказал:

– Но не полностью, не так ли… разумно.

– Я не знаю, что именно ты хочешь услышать. – Я пожал плечами. – У меня нет причин клясться в искренней любви и преданности его светлости. Он никогда не поставит мои интересы выше интересов Империи – да и не должен ставить. Но какие причины сомневаться есть у тебя? Багратион – верный слуга государства и короны.

– Государства – да. Короны… – Павел усмехнулся и покачал головой. – Князь никогда не забывает и про себя. Ты знаешь, что за победу над Куракиным мать вручила ему орден Андрея Первозванного?

Я едва удержался от того, чтобы присвистнуть. Нет, конечно, Багратион достойно проявил себя в тот день и заслужил награду, но такую…

– Его не давали никому уже лет сорок! – продолжил Павел. – А сейчас все выглядит так, словно нас, юнкеров, на «Бисмарке» вообще не было. Нет, конечно, все получат свои ордена, чины и медали, но через полгода все об этом забудут.