Камер-юнкер - Валерий Пылаев

– Может, и знаю, – задумчиво проговорил он. – Ладно уж… Умаялся я что-то топором махать, а ты, я гляжу парень крепкий. Наколи-ка мне дровишек – а там и поговорим.

Первой мыслью было послать мужика куда подальше и поискать таинственное дедово место силы самому, но чуйка подсказала, что гонор лучше поумерить. И хоть никакой магии вокруг я не ощущал, все здесь вполне могло оказаться… вовсе не тем, чем казалось.

– Наколю, – кивнул я. – Чего бы не наколоть?

Сбросив еще мокрую от озерной воды куртку прямо на землю, я шагнул к колоде, крепко схватился за топор, потянул и…

Ничего. Широкое толстое лезвие не двинулось и на волос. Я дернул снова, взялся двумя руками, попробовал раскачать – но так и не смог. Проклятый пень закусил топор намертво и выпускать, похоже, не собирался. Даже когда я набросил на себя Ход и еще пару плетений.

– Не выходит? – сочувственно поинтересовался мужик. – Хлипкие нынче парни пошли… тьфу.

Наблюдай он молча, я, пожалуй, не стал бы выделываться и просто разнес поленья боевыми заклятиями, заодно показа нахалу, что в гости к нему пожаловал не простой человек. Но от кривой ухмылки меня вдруг взяла такая злоба, что я снова подступился к колоде, вцепился в чертов топор и потянул с такой силой, что затрещала спина.

А за ней и локти. Ботинки вдавило в землю с такой силой, что на мгновение показалось, что ноги сейчас уйдут вглубь по колено. Но я все равно тянул – даже когда в глазах потемнело, а могучие корни вокруг пня сначала затрепетали, сбрасывая налипшие сосновые иголки и сухой мох, а потом с хрустом вылезли наружу и…

Лезвие я выдернуть так и не смог. Зато вырвал из земли сам пень. Жалобно затрещало дерево, брызнуло во все стороны щепками и мокрыми ошметками земли, и тяжеленная громадина вдруг взметнулась, едва не впечатав обух топора мне между глаз. От неожиданности я едва успел отпрянуть назад, запнулся о расколотое полено – и чуть не свалился.

– Во дает! Ты погляди, какой – всю колоду мне раскурочил.

Мужик хлопнул себя ладонями по коленям и, согнувшись, заржал на весь лес. Так громко, что у меня на мгновение заложило в ушах, а ветхая крыша избушки встрепенулась, сбрасывая подгнившие куски дранки по краям.

Смеялся он долго. Я успел почувствовать и стыд, и злобу, и острое желание заехать вредному мужику в лоб хоть тем же поленом, и покорное смирение… и, пожалуй, даже обреченность. На мгновение все это показалось то ли каким-то суровым розыгрышем от деда, то ли просто провалом. Уж не знаю, чего меня ждало бы в случае успеха, но местные высшие силы вряд ли имели намерение помогать тому, кто только что чуть не разбил себе голову топором.

– Ой, потешил старого… от всей души. – Мужик вытер рукавом выступившие от смеха слезы и поманил за собой. – Вижу, сил тебе не занимать. Пойдем-ка в избу.

– Это зачем? – на всякий случай поинтересовался я.

– Зачем-зачем… чай пить будем, – буркнул мужик. – Заодно расскажешь – зачем ко мне пожаловал.

Глава 17

Внутри жилище странного лесоруба оказалось куда опрятнее, чем снаружи. И больше чуть ли не вдвое. Втискиваясь в низенькую дверь, я ожидал, что мне придется сутулиться, чтобы не упереться макушкой в потолок – но стоило зайти, как избушка словно раздалась во все стороны. А заодно и оправилась, посветлела и вообще обрела настолько ухоженный и задорный вид, что несколько мгновений молча стоял и только крутил головой, разглядывая местное убранство.