Милое дитя - Роми Хаусманн (2021)

Лени что-то неразборчиво бормочет, но отцепляется от мамы и скрывается в квартире. Фрау Хильднер провожает его взглядом и кричит вслед, чтобы он собрал игрушки.

– Я не вполне понимаю… – произношу я, чтобы вновь привлечь ее внимание.

– Да, эта Кёниг! Мы оказались ей не по зубам. Но потом она, видимо, выбрала новую жертву… – Фрау Хильднер кривится. – Простите, жертва не совсем подходящее слово. Во всяком случае…

* * *

– Кирстен!

Мой крик эхом разносится по лестничной площадке. Я взбегаю по ступеням, и кровь стучит у меня в ушах.

– Кирстен!

Одной рукой хватаюсь за перила, другой зажимаю бок. В ребрах от напряжения пульсирует боль.

– Постой!

Я точно знаю, что сейчас происходит двумя этажами выше. Вижу, как Кирстен в ярости мечется по квартире, рассыпая ругательства. Затем вспоминает о стикере, приклеенном к дверце холодильника.

И действительно, когда я забегаю на кухню, Кирстен уже набирает номер с розового листка.

– Нет, Кирстен, стой! – Я подскакиваю к ней и выхватываю стикер из ее руки.

– Что ты делаешь, Ясси? Отдай мне номер, я позвоню ей и заставлю объясниться!

Кирстен пытается отобрать у меня листок, но я прячу руку за спину.

– Постой, Кирстен! – я задыхаюсь. – Теперь я знаю, что все это значит! Выслушай меня.

* * *

– Фрау Бар-Лев?

Всем своим видом Кирстен олицетворяет мои собственные ощущения. Глаза вот-вот выпадут из орбит, рот широко раскрыт, и на лице написан неподдельный ужас. И вместе с тем… Разве эти мысли не приходили мне на ум? Как фрау Бар-Лев у себя в квартире наливает кофе репортеру. Надкусывает кекс своими протезами и попутно делится наблюдениями. О несчастной, исхудавшей женщине с пятого этажа, которая не моет волосы и носит грязную одежду. И чей вид говорит обо всем. Мысли, что фрау Бар-Лев не отказалась бы от небольшой прибавки к своей скромной пенсии…

– И эта Майя – журналистка?

Я киваю.

Фрау Хильднер рассказала мне о женщине, в которой я безошибочно распознала Майю. Немного за тридцать, с рыжими волосами и косой челкой. По всей видимости, она ходила по дому в поисках собеседника для интервью; сначала столкнулась с непреклонной фрау Хильднер с третьего этажа, а уж потом ей открыла дверь фрау Бар-Лев.

Кирстен снова берется за телефон, но на этот раз – чтобы найти в интернете информацию о Майе. С таким лихорадочным азартом, что моя склонность драматизировать блекнет на ее фоне, как я заметила не без облегчения.

– Вот она, – сообщает Кирстен и возбужденно поворачивает телефон. – Майя Кёниг, «Баварский вестник», мюнхенское отделение. Мюнхен, Ясси! Сомневаюсь, чтобы она каждый день ездила из Мюнхена в Регенсбург, чтобы занести тебе поесть. Должно быть, она одержима тобой! – Протягивает мне телефон; на дисплее фото Майи. – Для начала нужно приставить к стенке фрау Бар-Лев, а уж потом заявить в полицию.

– Как я поняла, фрау Бар-Лев действительно уехала к сыну, – бросаю я рассеянно, разглядывая фотографию Майи.

Кёниг в белой блузке с жестким воротом кокетливо улыбается в камеру.

– «Практика в две тысячи четвертом году, с пятого по восьмой стажировка, до одиннадцатого года – корреспондент, с одиннадцатого – редактор «Актуальных новостей», – зачитываю я краткое резюме под снимком.

– Отлично, звоним в полицию, – говорит Кирстен. – Лгать людям, чтобы получить доступ в их жилье, явно незаконно. И разве журналистам не полагается соблюдать правила профессиональной этики?

– Не знаю, Кирстен. Она ведь ничего еще не публиковала. Но что будет, если мы натравим на нее полицию? – Я рисую в воздухе кавычки. – «Жертва похищения препятствует работе журналистов. Что скрывает Ясмин Г.»?

– Но это не так делается! Вряд ли она собирается…

Слова сливаются в приглушенный гул. Меня осеняет столь внезапно, что даже я вздрагиваю.

– Письма! – перебиваю я Кирстен.

– Что?