Милое дитя - Роми Хаусманн (2021)

Сестра Рут сгорает от любопытства. Так она говорит, и по ней это видно. Глаза у нее широко раскрыты, и брови приподняты, так что лоб складывается морщинками. Я откладываю красный карандаш и беру синий. С большой осторожностью. Острый грифель может быть очень опасным. Первым делом я рисую лицо моей мамы. Сестра Рут спрашивает, почему оно синее. Я цокаю и закатываю глаза. Должно быть, сестра Рут тоже иногда не соображает, как мой братец.

– Потому что у меня нет белого карандаша. И на белой бумаге его все равно не было бы видно, – объясняю я.

Далее рисую маме туловище, в красивом длинном платье – тоже синим карандашом, хотя оно должно быть белым. Желтым рисую ей длинные волосы, а потом черным – деревья, с которых ветки, похожие на скрюченные пальцы чудовищ, тянутся к маме, пытаясь ее схватить.

– Выглядит довольно устрашающе, – комментирует сестра Рут. – Ханна, расскажи мне о своем рисунке.

– Это история о маме и папе, и о том, как они полюбили друг друга. Как-то поздним вечером мама шла по лесу. Видите, как красиво блестят у нее волосы в лунном свете?

– Она и в самом деле выглядит очень мило. Ханна, твоя мама была одна в лесу?

– Да, и ей было очень страшно, поэтому я не нарисовала ей улыбку. Видите?

– Отчего же ей было так страшно?

– Она заблудилась. Но потом…

Я принимаюсь рисовать папу, как он выходит из-за дерева.

– Потом приходит мой папа. Это лучшая часть в истории. Он появляется словно из ниоткуда и спасает ее. – Я исправляю рот мамы, так что теперь она улыбается. Обвожу пожирнее, и ее губы становятся похожи на красный банан. – И они влюбились друг в друга с первого взгляда.

Дорисовываю несколько сердечек, после чего, довольная собой, откладываю карандаш. Красное сердечко считается главным символом любви. Я нарисовала шесть штук, в знак очень большой любви.

– Ух ты, – восклицает сестра Рут. – Звучит прямо как в сказке.

– Нет. Это не сказка, а реальная история. Мама всегда так рассказывает. Если б это была сказка, то и начиналась бы со слова однажды. Это общепринятое вступление к сказкам и легендам. Я часто прошу маму рассказать эту историю, особенно когда вижу, что ей грустно. Когда она рассказывает мне ее, то всегда улыбается.

В доказательство я указываю пальцем на мамины губы, похожие на красный банан.

Сестра Рут склоняется над столом.

– А что это у твоего папы в руке?

– Это платок, которым он завязал маме глаза, потому что хочет сделать ей сюрприз. Мама ведь не должна знать, куда они теперь пойдут.

– А куда они должны пойти, Ханна?

– Домой, куда же еще, – говорю я. – В хижину.

Лена

Будь благодарна.

Господь благословил тебя.

У тебя прекрасный дом.

У тебя есть семья.

У тебя есть все, о чем ты всегда мечтала.

Этот голос в голове, он словно доносится откуда-то издалека. Пустота, она обжигает желудок. Невозможно, чтобы пустота обжигала. И все же как больно она обжигает, эта пустота. Челюсть сводит от напряжения, пока я дрожащими пальцами пытаюсь открыть банку какао. Крышка не поддается. Будь она проклята, эта банка… Я чувствую, как пот стекает по лбу, щиплет шрам над бровью. На кухонном столе рядом с пачкой молока стоят две миски, красная и синяя, обе в белую крапинку, обе из меламина, небьющиеся. Дети должны позавтракать, сейчас. Завтрак в семь тридцать. Неужели так сложно это усвоить? Детям нужен четкий распорядок. Дети нуждаются в сбалансированном завтраке.

И ты называешь себя матерью?

Я называю тебя чудовищем.