Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер (2021)

Когда кто-то выражает свое восхищение домом Хелен, а это бывает нередко, она неизменно отвечает: Дэниэл женился на ней только затем, чтобы заграбастать его своими алчными архитекторскими ручонками. Она, конечно, шутит. И, говоря это, неизменно стискивает руку мужа, как я заметила, а он ей с нежностью улыбается. Однако порой я думаю, что, возможно, в ее словах есть доля правды. Всего лишь зернышко, которого достаточно, чтобы шутка Хелен не казалась очень уж смешной.

— На днях, когда я встречалась с Рейчел, в парке было полно народу, — говорит Хелен.

Я заметила, что имя Рейчел она упоминает уже второй раз, явно стремясь разжечь мое любопытство. Хочет, чтобы я спросила, кто эта особа. Но я пока не готова заглотнуть наживку. Хелен меняет тактику:

— Переполненный парк всегда напоминает мне о летних месяцах в Кембридже. На траве ни одного свободного пятачка, все устраивают пикники.

— Трава ведь пожухла, — бормочет Рори.

— Не везде, — возражает Хелен, уязвленная его резким тоном.

Мы покинули Кембридж десять лет назад. Но Хелен по-прежнему, словно за костыль, цепляется за воспоминания о тех летних деньках. Не понимаю, зачем она постоянно поднимает эту тему, почему ей дорого то, что для нас давно утратило всякий интерес.

— Подумать только, десять лет прошло! Даже не верится! — Тоскливо вздохнув, она теребит брата: — Помнишь, как ты угнал лодку?

Рори бросает в огонь последнее полено и выпрямляется во весь рост, отряхивая руки о джинсы.

— Просто позаимствовал на время, — поправляет он. — И, если мне не изменяет память, помог мне в том Дэниэл.

Рори хлопает Дэниэла по плечу, проходя на свое место. Тот как смотрел тупо в пустоту, так и продолжает смотреть, даже не вздрогнул. Правда, через какое-то время приходит в себя, говорит:

— Не помню. — Он бросает в миску скорлупу от последней фисташки. — Мы много раз ходили на лодке.

Воцарившуюся тишину разбавляет треск огня в жаровне.

Я пытливо смотрю на лицо Дэниэла. Странное замечание. Хелен вечно на ум приходят какие-то вещи, которые мы давно позабыли. Каким же мусором забита ее голова! Порой она не прочь приукрасить, добавляя подробности, которых и в помине не было. Но тот день, я уверена, Дэниэл помнит. Это был идеальный летний денек, настолько идеальный, что начинаешь сомневаться в собственной памяти: то ли он и впрямь такой был, то ли ты видела нечто подобное на фотографии или в фильме, в более ярких красках.

Ребята стащили плоскодонку из университетского эллинга, хотя уж не помню зачем, мы вроде никуда не собирались. Они тогда сказали, что это сюрприз. После долгих недель, проведенных в тиши и затхлости библиотек и экзаменационных залов, прогулка по реке под ослепительно-голубым небом пьянила. Запах травы, растущей по берегам; чпоканье лодки, задевающей речное дно; отражения в воде. Парни гребли по очереди; мы с Хелен пили из бутылки дешевую шипучку, что они покупали для нас в университетском баре. Для нас с Хелен выпускные экзамены знаменовали завершение учебы в университете, а Рори и Дэниэла осенью ждала магистратура. Послеуниверситетская жизнь представлялась далекой точкой на горизонте, от которой нас отделяли восхитительно долгие летние месяцы.

Подвыпившие и обласканные солнечными лучами, мы хохотали над тощими ногами Дэниэла, над Рори, который так увлекся позированием без рубашки, что забыл пригнуться, когда мы проплывали под мостом, и едва не упал в реку. Потом он все-таки свалился, но быстро влез в лодку, столкнул в воду Дэниэла и разделся: Рори любил оголяться. Наконец мы все, поснимав с себя одежду, попрыгали в воду. Даже Хелен. Пьяные и оттого легкомысленные, мы плавали наперегонки. В какой-то момент Рори поднырнул под Хелен и посадил ее к себе на плечи. Она охнула от неожиданности. «Рори! Отпусти! Я думала, это Дэниэл!» — вскричала она. Мы наблюдали за Хелен с другой стороны. Вода была темная и студеная — не определить, кто к ней подплыл.