Нераздельные - Нил Шустерман (2015)

Он знает: его жизнь стоила того, чтобы ее прожить, и он отлично справлялся с этой задачей последние два года, несмотря на слабые карты, сданные ему судьбой. Он знает, что это такое — спасти бессчетное количество жизней. Знает и каково это — прервать чью-то жизнь. Но лучше всего он знает, что значит любить. Он заберет свою любовь с собой, что бы его теперь ни ждало: пустота забвения, или пресловутый «лучший мир», или необъятная глобальная сеть пунктов назначения.

— Хорошо, я могу сделать выбор за тебя. Твой музыкальный жанр… диско двадцатого века.

Пришло время оставить поле боя. Пусть другие продолжат его дело. Все это время Коннора передергивало от клички «Беглец из Акрона», но сейчас он с гордостью принимает ее. Теперь, когда его личность растворится, сам Коннор не исчезнет — он окончательно превратится в легенду, а его прозвище станет символом противодействия расплетению.

«Не заберешь ли меня в Фанкитаун?»[28]

А что сталось с орган-принтером? Остается только надеяться, что прибор удастся починить и он попадет в правильные руки. И что Кэм разоблачит «Граждан за прогресс», и что Лев обретет мир и покой. Все это действительно стоит того, чтобы надеяться. Удивительно: даже здесь, в чреве монстра, Коннор способен ощущать надежду.

— Возможен небольшой дискомфорт, когда ты почувствуешь, что утратил способность дышать. Для волнения нет причин. Дышать тебе больше не требуется.

Наверно, это действие анестезии, но на Коннора снисходит покой. Вместо того, чтобы отчаянно цепляться за ускользающий мир, Коннор отпускает его на свободу.

— Скоро мы уберем аудивизуальную составляющую твоего путешествия. Разреши мне воспользоваться возможностью и выразить свою признательность. Служить тебе, Коннор Ласситер, в твой великий день было истинным удовольствием!

Коннор уже не пытается вообразить себе части своего тела, которых более не чувствует, и фокусируется на том, что ему пока еще доступно, проживая каждое мгновение во всей его полноте, пока это мгновение не заканчивается. Пока биение его сердца не становится воспоминанием. Пока сама память не становится воспоминанием. Пока суть, средоточие того, что есть Коннор Ласситер, не расщепляется, словно атом, отдающий свою энергию застывшей в ожидании вселенной.

56 • Сны

Видят ли Расплетенные сны? Там, в холодных сумерках между собственным бытием и бытием как части другого пытается ли их фрагментированный разум перебросить мост через пропасть? Для Расплетенного эта пропасть шире, чем расстояние между звездами.

И все же, если Расплетенные, как гласит закон, живы, то они должны видеть сны, подобно всем другим людям. Многие из «обычных» живых утверждают, что не видят снов. На самом же деле они просто отказываются помнить сюрреалистические картины надежд, страхов и воспоминаний, сплетаемые их собственным мозгом.

• • •

Для Рисы ночь после расплетения Коннора наступает быстро, потому что «Леди Лукреция» летит на восток. Сны Рисы в ту ночь отрывочны и исполнены безысходности. Ей снится, что она пьет чай с Соней в ее магазине во время землетрясения. Хрупкие фарфоровые фигурки падают с полок и разбиваются, но Соня не обращает внимания. Повсюду на стенах старинные часы самых разных форм и размеров, и все они тикают в тревожной, хаотической аритмии.

— Они расплели Коннора, — говорит Риса между содроганиями почвы. — Они расплели Коннора!

— Я знаю, дорогая, знаю, — сочувственно отвечает Соня, словно пытаясь ее утешить, но ничто не может утешить Рису, погруженную в трясину горя.

— Иногда, — добавляет Соня, — случайные события, о которых я говорила, срабатывают против нас, и мы не в силах ничего с этим поделать.

— Мне нужно забрать принтер! — кричит Риса, перекрывая трескотню часов и грохот землетрясения. — Потому что этого хотел бы Коннор!