Нераздельные - Нил Шустерман (2015)

— Это больше не твоя забота, — возражает Соня, — но заверяю тебя, дорогая, что буду бороться и не сдамся до тех пор, пока в моих легких сохраняется хоть капля воздуха.

И тут Рисой овладевает еще более глубокий страх: она подозревает, что в легких Сони воздуха больше нет. Соня наверняка мертва. Человек, напавший на них — не из тех, что оставляют свидетелей.

— Не забывай, что Коннор по-прежнему рассчитывает на вас, — напоминает ей мертвая Соня. — Теперь все зависит от тебя и этого непутевого братца Грейси. У Коннора был план. Вот и выполняйте его!

Земля снова вздрагивает. Люстры над головой дребезжат, грозя сорваться и упасть; и внезапно Риса видит в антикварной лавке кое-что еще. За спиной Сони постепенно проявляются восемьдесят восемь лиц ужасающего инструмента Дювана.

— Что-то не так, дорогая?

Но прежде чем Риса успевает ответить, все глаза открываются и смотрят на нее в немом обвинении.

Она мгновенно просыпается, хватая ртом воздух… Риса одна в темной спальне самолета, несущегося сквозь насыщенную турбуленциями ночь.

• • •

Сны Кэма, обычно более бессвязные, чем у других людей, сегодня соединяются из разрозненных воспоминаний его внутреннего сообщества во что-то почти осмысленное. Перед ним высится мраморная лестница, которой, похоже, нет конца. Он взбирается по ней, пока не достигает храма — сияюще-белого Парфенона с его ровными рядами безукоризненных колонн. Все сооружение кажется монолитным, словно вырубленным из одного камня. Внутри, в святилище, возвышаются огромные золотые идолы богов — «Граждан за прогресс», а в дальнем конце красуется статуя Роберты.

— Возляг на мой алтарь! — велит она. — Ибо кровь многих должна быть пролита, а ты, Кэм — сосуд крови многих.

Кэм не знает, как долго он сможет противиться ее повелительному голосу.

• • •

Грейс снится, что она снова на вышке для прыжков в воду, той самой, с которой отказалась когда-то в детстве прыгать. Но на этот раз вышка упирается вершиной в небеса, так что Грейс стоит на высоте летящего лайнера. Арджент где-то внизу, кричит, чтобы она прыгала, но она не может: у нее на руках ребенок. Кто-то подкинул ей его. Но кому и с какой стати это делать? Грейс приближается к краю платформы, и тут вдруг понимает, что это вовсе не ребенок. У нее в руках орган-принтер.

— Прыгай, Грейси! — вопит Арджент. Он так далеко внизу, что его даже не видно. — Всем обламываешь кайф!

И тогда она прыгает с принтером на руках в бассейн, который отсюда, с головокружительной высоты, кажется не больше почтовой марки.

• • •

Сон Лева куда проще, чем у всех других этой ночью. Он в желтеющих кронах городского парка, над скамейкой, на которой, собственно, и спит. В его сне он бесплотно порхает с ветки на ветку, пока дальше двигаться некуда: деревья расступаются перед обширной водной гладью. Лев крепко держится за последнюю ветку и смотрит на пляшущую в волнах луну, которая увлекает его взгляд дальше, к статуе на маленьком острове в гавани. И он знает: рассвет наступит скоро, слишком скоро.

57 • Радиопередача

Друзья, с глубоким, глубоким прискорбием сообщаю, что Билль о приоритете принят в Палате представителей и сейчас рассматривается в Сенате, где, как ожидается, его тоже примут. Для тех, кто в танке, и для тех, кому случайно наварили по башне, объясняю: теперь Инспекция по делам молодежи на шаг ближе к тому, чтобы законно ворваться в твой — или любой другой — дом, забрать любого подростка от тринадцати до семнадцати лет и расплести без согласия родителей. От юнокопов требуется только доказать его «неисправимость», а юридическое определение этого термина сформулировано весьма туманно.