Нераздельные - Нил Шустерман (2015)

Ходят слухи, что благодетели Старки к следующему нападению на заготовительный лагерь подключат хлопателей. После того, как со Старки будет покончено, останется ли на свете хоть одна живая душа, не приходящая в ужас при упоминании его армии? Ужас — как раз то, что нужно Старки, его питательная среда. Однако не может же Верховный Аистократ не понимать: любой, кто раньше испытывал к ним хоть какое-то сочувствие, потребует от юновластей достойного ответа на насилие. А у тех ответ наготове — благословенный вечный мир разделения. Вот во что выльется война Мейсона Старки: конец бунту, печать молчания на устах последнего поколения, способного пустить под откос адский поезд их цивилизации.

«Уверен, вы слышали мой горячий и искренний призыв к новому восстанию подростков. Должен признать — тепловой удар и обезвоживание после нескольких часов в раскаленном бомбардировщике времен Второй мировой открыли во мне талант гениального проповедника. Мои родители, должно быть, мной гордятся. Или ужасаются. А может, не в силах определить, гордиться им или ужасаться, разругались друг с другом и уже наняли адвокатов, чтобы разрешить свой спор».

Хэйдену приходится шептать, делая эту запись, из-за чего она сильнее пронизана отчаянием, чем ему хотелось бы. Но шуметь нельзя. Он может тайком пробраться в «компьютерный центр» Старки только ночью; и хотя комнатушка находится на отшибе, в дальнем углу электростанции, но двери у нее нет. Хэйдену слышен храп ребят, а это значит, что любой из них, если не спит, может услышать Хэйдена, если он будет говорить слишком громко.

«Что я хотел сказать своей проповедью солидарности? Знаете, бывают восстания… и восстания. Я хочу предельно четко донести до вас, о каком типе восстания веду речь. Я не призываю брать правосудие в свои руки, взрывать людей, жечь машины, словом, вести себя как отпетая шпана, из-за которой общество приходит к мысли, что да, пожалуй, расплетение — это как раз то, что доктор прописал. Есть люди — не буду называть имен — которые считают, что нашей цели можно достигнуть путем насилия. Это заблуждение. Я также не призываю ни к чему похожему на сидячий протест «детей-цветов» или голодовку в стиле Ганди. Пассивное сопротивление полезно только в том случае, если грузовик не очень-то и хочет тебя переехать, а этот грузовик переедет и не запнется. Нам нужно что-то среднее. Мы должны говорить достаточно громко и сильно, чтобы нас услышали, и достаточно здраво, чтобы нас захотели выслушать. Юновласти внушают нам, что нас никто не поддерживает. Это вранье. Даже социологические опросы показывают, что связанные с расплетением предложения и инициативы, выдвигаемые на выборах, и законопроекты, проскальзывающие на Капитолийском холме, вызывают не столь однозначную реакцию общества. Но насилие увеличит число наших противников».

Как только Хэйден выпустит подкаст в эфир, обратного пути не будет. Сделанного не воротишь. Карты будут раскрыты. Старки все узнает? Конечно же он узнает, и наверняка очень быстро. Интересно, что Верховный Аистократ сделает с ним за это? Убьет?

«Так что кто бы ты ни был: аистенок, беглец, подросток, боящийся за собственное будущее, взрослый, обеспокоенный будущим своих детей — у нас есть возможность нанести расплетению смертельный удар. Нужно только придумать, как это сделать. Хотел бы я знать ответ, но мне одному его не найти. Поэтому я призываю вас — каждого в отдельности и всех вместе. Что нам делать? Пишите мне на [email protected], предлагайте ваши идеи. Каждая будет рассмотрена, даже самая глупая. Это был Хэйден Апчерч. Будьте здоровы и оставайтесь целыми.

Его пальцы замирают над кнопкой «Отправить». Он не может заставить их пошевелиться. Удивительно, как вся его жизнь сейчас сводится к простому нажатию единственной кнопки.

Вдруг Хэйден слышит за спиной шорох и поворачивается на стуле.

«Крыса… Прошу тебя, Господи, пусть это будет крыса!»

Но это не крыса. Это Дживан.