Нераздельные - Нил Шустерман (2015)

— Мои поздравления, — произносит бизнесмен. — Меня проинформировали, что расплеты, которых вы поймали, просто превосходны. Да, шесть человек — очень недурная добыча.

— Пять. Но в следующий раз будет не меньше шести, клянусь!

Дюван натирает лимоном ободок своей чашечки снаружи. Арджент делает то же самое, чтобы не выглядеть деревенщиной неотесанной. Хозяин не торопится, сидит и рассуждает об оптимальных условиях роста кофейных бобов и тонкостях обжарки зерен. Он не просто ходит вокруг да около, а полностью избегает насущного вопроса, как будто у них нет более важной темы для беседы. Беспокойство Арджента растет с каждой минутой. Когда же Дюван спросит его про сестру?! Сам он не заикнется, не дождетесь.

— Мой сад — некоторым образом парадокс, — говорит Дюван. — Приходишь сюда, чтобы побыть наедине с собой, и все же никогда не остаешься один.

Арджент оглядывается: слуга ушел, так что, вообще-то, они одни. Наверно, Дюван говорит в философском смысле.

— Э-э… — решается наконец Арджент. Чем дальше течет их беседа, тем сильнее он нервничает. — Мы пришли сюда поговорить о чем-то важном, так ведь?

— О непреднамеренных последствиях наших поступков, — отвечает Дюван, словно наконец-то дождавшись, когда же его спросят. — К примеру, особи в моем саду. Многие из них выращены естественным путем из саженцев, принесенных из внешнего мира, тогда как происхождение других не так однозначно. — Он делает паузу, чтобы пригубить из чашечки. — Перед Глубинной войной в интернете ходил один неприятный розыгрыш — наверно, ты о нем слышал. О так называемых «бонсай-котах». Некий вебсайт представил метод выращивания новых комнатных растений путем помещения живой кошки в цветочный горшок. Согласно вебсайту, злополучное создание приспособится к необычным обстоятельствам и будет расти внутри горшка. Само собой, общественность возмутилась. И с должным на то основанием.

— Погодите-ка, — говорит Арджент с ощущением, что ему задают коварный вопрос. — Я думал, бонсай-коты действительно существуют.

— А вот тут и начинается самое интересное. Видишь ли, концепция была так хорошо продумана, инструкции настолько точны, что люди были заинтригованы — и отвратительная шутка стала реальностью. — Он допивает эспрессо, с деликатным звяканьем ставит чашку на блюдечко и впивается в Арджента взглядом, от которого тому хочется поежиться. — Эта ужасная практика выращивания кошек в горшках — ты в курсе, где ее впервые поставили на коммерческую основу?

— Нет.

— В Бирме. И по мере роста черного рынка, практика развилась в нечто более доходное. Эта организация начала заниматься незаконной продажей человеческой плоти.

Арджент наконец ухватывает связь.

— Бирманская Да-Зей!

— Совершенно верно.

Арджент заинтересовался бирманским черным рынком органов еще будучи мальчишкой. В сравнении с методами расплетения, применявшимися в Да-Зей, все остальное выглядело детской забавой. Говорили, что анестезия там используется крайне редко, если вообще используется; что они продают твое тело по частям: сегодня руки, завтра ноги, на следующий день легкое и так далее, и все это время в тебе поддерживают жизнь — пока твоя последняя часть не продана и не отправлена покупателю. Быть расплетенным в бирманской Да-Зей означало умирать сто раз, прежде чем настанет окончательная смерть.

— Таким образом, — продолжает Дюван, — то, что началось с интернетовской шутки одного человека, не только стало реальностью, но и выросло в самую гнусную организацию на свете. Это урок для всех нас: всегда действовать осмотрительно, потому что последствия бывает трудно предугадать. Иногда они нам на руку, иногда совсем наоборот, но они есть всегда. В этом мире надо ступать осторожно, Арджент, пока не уверишься, что стоишь на твердой почве.

— Вы на твердой, правда, сэр?

— О да.