Кошки-мышки - Наталья Тимошенко (2020)

— Если только оно не проводилось исключительно по документам, — заметила Лера. — Тело родственникам отдают уже одетым и причесанным. Кто знает, что там под одеждой?

Алексей вздохнул.

— Ладно, возвращаем судебников в список. Кстати, тогда следует более плотно приглядеться к Сарышеву.

— К Сарышеву? — переспросил Саша. — Это кто?

— Судмедэксперт, который проводил вскрытие Серегина. Мы просмотрели видеозаписи из его кабинета. Никто, кроме него, не входил и не выходил. Значит, если кто-то и мог поджечь тело Серегина, то только он.

— Но ведь следов горючего вещества не нашли, — напомнила Лера.

— Не нашли. Но, выбирая между причастностью Сарышева и самовозгоранием, Воронов выберет первое, к гадалке не ходи. Так что официально мы будем заниматься умышленным повреждением, а вы уж неофициально накопайте мне чего про самовозгорание. — Лосев вздохнул, закинул в рот уже немного заветрившийся кусок колбасы, прожевал. — Вообще в этом расследовании с официальными версиями все плохо. Отпечатки пальцев неизвестно чьи, никакого Макара мы пока не нашли, жена чиновника из Новосибирска с железным алиби и весьма сомнительным мотивом… А трупы горят в холодильнике…

— И на кладбище, — добавил Саша.

— А вот кстати! — вспомнил Алексей, посмотрев на Никиту Андреевича. — У меня вопрос. Ты говорил, что на кладбище проявилась проекция тела, поскольку в момент смерти происходит какой-то там выброс. Но почему эта проекция лежит в таком виде, как полиция нашла тело? На могиле с раскинутыми руками, я имею в виду.

— Так ведь умереть он мог уже в таком положении, — ответила за Кремнева Лера. — Я же говорю, должно было пройти несколько минут от укола до смерти. Убийца наверняка успел перенести тело.

— Бредятина, — в сердцах выдохнул Алексей, выражая свое отношение в целом к ситуации, а не к ответу Леры. — Полная!

⁂

Первые полгода после поступления в университет Яна жила не в общежитии, а снимала квартиру вместе с парнем. Но после первого совместного Нового года они разругались и разъехались. Парень — на новую квартиру, а Яна в общагу. К тому времени все подруги, кто не хотел там жить, уже скооперировались, и Яне просто не с кем было снять квартиру, а одна она не потянула бы финансово. Точнее, папа мог бы выдавать ей немного больше денег, и, возможно, это не было бы так уж накладно для него, но совершенно точно стало бы накладно для нее. Яна предпочитала иметь больше денег на расходы и жить в общежитии, чем единолично снимать квартиру, но оставлять себе совсем крохотную сумму.

Жизнь в общежитии приучила ее ко сну под любые шумы: под музыку у соседки по комнате, звуки вечеринки у соседок по блоку, телефонные звонки, галдеж в коридоре, автомобильные сигналы на улице — пожалуй, разбудить ее могла бы разве что граната под окном. И тем более странным было для нее пробуждение посреди ночи в гостиной Леры.

Она проснулась, будто кто-то выдернул ее из объятий сна за руку, не дал времени на раскачку. Открыла глаза, быстро огляделась. Часы показывали начало четвертого утра, за окном было темно, а в квартире — тихо. Сердце стучало ровно и спокойно, давая понять, что кошмары ей не снились и не они стали причиной пробуждения. Яна на всякий случай приподнялась на локте, осмотрела комнату, освещенную лишь зеленоватым светом циферблата старого электронного будильника на столе. Убедившись, что вокруг все спокойно, легла обратно, прикрыла глаза.