Кошки-мышки - Наталья Тимошенко (2020)

Возможно, Яна спросила бы что-нибудь еще, ведь очевидно, что разговора Никита Андреевич не избегает. Может быть, не видит смысла скрывать то, что она и так легко узнает, а может, ему просто захотелось выговориться. Не так уж часто встречаешь людей, которые верят в твои способности, это Яна хорошо знала. Может, и спросила бы, но перед ними выплыли из темноты больничные ворота, и Никита Андреевич притормозил, проезжая их. Вдалеке уже виднелась темно-синяя дверь, ведущая в отделение судебной экспертизы, возле которой на лавочке сидела фигура в красном пуховике, накинутом поверх белого халата.

Фигурой оказалась Лера. Увидев их, она поднялась со скамейки и шагнула ближе. Лицо ее было абсолютно безмятежным, а голос, когда заговорила, ровным, и только чуть подрагивающие пальцы давали понять, что случилось нечто не просто экстраординарное, а действительно пугающее. Правда, как вскоре выяснилось, случилось давно, еще до обеда, поэтому у Леры было время прийти в себя, но Яна уже достаточно неплохо успела узнать эту молодую женщину, чтобы быть почти наверняка уверенной в том, что и сразу после происшествия она выглядела невозмутимой.

— Как только следователь и криминалисты уехали, я позвонила тебе, — говорила она, ведя их длинными коридорами в свое холодное и мрачное царство.

— Я был еще в университете, поэтому захватил Яну, — ответил Никита Андреевич.

Они вдвоем шли впереди, а Яна едва поспевала за обоими. Она уже выяснила, что случилось, а потому какая-то неведомая сила придерживала ее за шиворот, мешая идти. Хотя почему неведомая? Очень даже ведомая. Сила называлась страхом. Яне было банально и некрасиво страшно, но никто не спросил у нее, хочет ли она это видеть, а потому она молчала. Стыдно было признаваться, что не хочет. Поэтому, торопясь по узкому полутемному коридору за двумя старыми друзьями, Яна мысленно уговаривала себя не грохнуться в обморок. И если это удастся, она будет страшно собой гордиться. А еще обязательно расскажет папе, чтобы он тоже гордился.

— Как все произошло? — спросил Никита Андреевич.

— Как, блин! — в сердцах воскликнула Лера, и этот возглас, пожалуй, сказал все еще лучше дрожащих пальцев. — Провожу я вскрытие, никого, кроме того несчастного, не трогаю и вдруг чувствую запах. Запах горелой плоти, его ни с чем не спутаешь.

Яну уже замутило, но она продолжала мужественно преодолевать метры, закованные в светло-зеленую кафельную плитку.

— Я удивилась, таких покойников у меня нет, откуда запах. Пошла посмотреть и поняла, что воняет из холодильников. Знаешь, — она сбилась с шага, бросила взгляд на Никиту Андреевича и тут же продолжила: — Я как-то сразу поняла, что произошло. Вот словами мысль еще не оформилась, а интуиция уже подсказала. Так что даже гадать не стала, какой холодильник открывать.

Яна тоже догадалась бы. Если бы не знала, что произошло, вот прямо сейчас и догадалась бы. А что тут гадать? Они ведь с самого начала подозревали, что самовозгорание первой жертвы могло быть не случайностью. Вот теперь и ведьма… А значит, девочка-циркачка будет следующей.

— Почему не сработала пожарная сигнализация? — задался справедливым вопросом Никита Андреевич.

— Дыма как такового не было. Вообще, я тебе признаюсь, это было самое необычное зрелище из всего, что я видела в своей жизни, а после того, как сошел с ума мой кухонный шкафчик, я думала, что видела все.

Несмотря на ужас ситуации, Яна не удержалась и улыбнулась. Теперь, вспоминая ту ночь, она уже могла улыбаться, хотя тогда им обеим было не до смеха.

— Опиши, — попросил Никита Андреевич, и голос его неуловимо изменился. Будто спрашивал уже не просто Кремнев, а экстрасенс, настроенный на работу.

— Тело не горело, и я даже не могу сказать, что тлело… Оно чернело. Будто нормальная плоть просто медленно заменялась горелой, понимаешь?