Сибирское дело - Сергей Булыга (2017)

Маркел тоже вначале очень обрадовался, и только потом уже подумал: ну и что? ну и увидят они сейчас лодку бухарца, а что дальше? Бухарец же будет не по берегу идти, а плыть по реке, и как ты его там достанешь?! Маркел снял шапку и нахмурился. На Иртыше ничего и никого видно не было ни в одну, ни в другую сторону. Яков сказал:

– Ещё не проплывали. Мы успели.

– Да! – яростно сказал Маркел. – Конечно! Вот только как мы будем его из реки вытаскивать? Ты верёвку с собой взял?!

И Маркел засмеялся – негромко. И почти сразу, как ему в ответ, кто-то вдруг истошно закричал – как будто его режут. После ещё раз закричал, после ещё. Или это уже другие кричали? И кричали все три раза справа, ниже по берегу, вниз по течению.

– А! – радостно воскликнул Яков. – Я так и думал! Айда!

И побежал на крик. Маркел побежал за Яковом.

А там, впереди, ещё два раза крикнули и замолчали – уже насовсем. Яков остановился и обернулся. Маркел подошёл к нему, они постояли, подождали, но криков больше не услышали.

– Недоброе там было дело, – сказал Маркел. – Надо нам с опаской быть.

И первым пошёл вдоль берега. Они шли, хоронясь за кустами, без лишнего шума, иногда останавливались, слушали и снова шли.

После наконец Маркел остановился, отодвинул ветку…

А уже солнце взошло…

И Маркел увидел ту большую лодку, уткнувшуюся носом в берег. А на берегу лежали люди, гребцы Ишмет-аги, убитые. Лежали вповалку, кто как. А дальше, выше всех по берегу, лежал сам Ишмет-ага. Он лежал на спине и как будто смотрел в небо. Горло у него было перерезано, вокруг вся трава в кровище. Также и его гребцы все были сильно порезаны. И там же по берегу валялись распоротые мешки, из них торчали товары – где серебряные мисы и кубки, где рульки тонких дорогих материй, где бабьи украшения – по-всякому. Яков подошёл, встал с Маркелом рядом и сказал:

– Искали что-то.

Маркел тяжело вздохнул, перекрестился, вышел к самому к берегу, ещё раз осмотрел зарезанных, потом глянул в лодку. Там было пусто. Украли сволочи, гневно подумал Маркел, так ему что теперь, всё начинать сначала, что ли? И он подступил к самой лодке, заглянул в неё ещё раз…

И увидел: на дне, под скамьёй, среди всякого тряпья, валяется его рогожка! Он сразу вскочил в лодку, наклонился, развернул…

И радостно подумал: черен хоз серебряный, чеканен; огнивцо и на ножнах оковы, и устье, и нижняя окова… Всё здесь, на месте! Маркел поднял голову. Рядом с лодкой в воде стоял Яков.

– Вот, – только и сказал Маркел. – Она!

И протянул саблю Якову, чтобы тот тоже посмотрел, на всякий случай, а то вдруг подмена какая.

Но Яков взять саблю не успел – на дороге, и пока что ещё где-то далеко, затопотали кони. Маркел прижал саблю к груди, прислушался…

А Яков слушать не стал, а подскочил, навалился грудью на лодку и столкнул её в Иртыш, пробежал с ней по воде, лодка разогналась – и он прыгнул в неё, упал на дно, дёрнул Маркела за полу, велел «Ложись!», и тот тоже лёг и затаился.

Так они лежали на дне лодки и не шевелились. Конский топот становился всё отчётливей, а лодку несло медленно, вёсел при ней не было, они остались на берегу. Ну а даже если бы они и были, подумал Маркел, то ни в коем случае сейчас нельзя с ними высовываться, и тогда другие, может, и подумают, что лодка сама плывёт, пустая. Да и как иначе, ведь же и сам Ишмет-ага, и все его люди там, на берегу, лежат, значит, кому быть в лодке, некому…

– Эй! – вдруг раздалось с берега. – Эй, стой!

Но Маркел и Яков, даже не шелохнувшись, лежали на дне, а борта в лодке были такие высокие, что из-за них их видно не было…

Вж! Вж! И лодку аж встряхнуло всю! Это две стрелы в неё воткнулись. Маркел усмехнулся.