Сибирское дело - Сергей Булыга (2017)

Чердынский воевода Пелепелицын очень удивился возвращению Маркела и сразу стал расспрашивать его о сибирских делах. Маркел отвечал неохотно. Тогда Пелепелицын, разгневавшись, строго спросил, не везёт ли Маркел с собой чего-либо недозволенного, как то, к примеру, мягкой рухляди – соболиных ли, беличьих, песцовых или же бобровых шкур. На что Маркел дерзко ответил, что с ним никакой поклажи нет, да и он не дедушка Макар, чтобы баловаться подобными делишками. Кто такой дедушка Макар, грозно вскричал Пелепелицын. Маркел в ответ только пожал плечами и сказал, что это так просто к слову пришлось. Пелепелицын засмеялся, подобрел и велел выписать Маркелу подорожную. И Маркел уехал – в тот же день. А стрелецкого десятника Гаврилу Спицу Пелепелицын оставил у себя, сказав, что у него великая недостача служилых людей. Так что Маркел опять ехал один, опять густо торчали те же ёлки по обочинам, а в деревнях сидели пермяки, которые ни словечка не знали по-нашему, но принимали хорошо и сменных коней давали справных.

На одиннадцатый день Маркел приехал в Устюг и, как и в прошлый раз, остановился в тамошней губной избе у губного старосты Костырина. Устюг теперь был тихий и пустой. Костырин сказал, что казаки, почти сразу за Маркелом, ушли на Волгу, нового воеводу в Устюг так и не прислали, а государев думный дьяк Бычков опять в отъезде. Так что в самый раз было сделать роздых, отоспаться, а то, чувствовал Маркел, у него все бока отбиты. Но очень хотелось в Москву! И Маркел в тот же день поехал дальше.

Вологду Маркел видел проездом, в тамошний кремль вообще не заезжал, сменил коней на ямском дворе и сразу поехал дальше. Нет, даже не ехал, гнал, денег не было – грозил скорой расправой, и проводники старалась. Маркел то и дело вскакивал, заглядывал вперёд, не показалась ли Москва.

А когда наконец показалась, то он аж прослезился. Встал, вышел из возка, и долго стоял, смотрел на стены, крыши, купола… и будто глазам своим не верил! Было это двадцать шестого августа, на Сретение Владимирской иконы Пресвятой Богородицы, через сто пятьдесят девять дней после того, как Маркел из Москвы выехал.

ГЛАВА 62

А теперь он, по Москве уже, по Сретенке, ехал обратно. Он думал вначале заехать в Приказ и там доложить князю Семёну о делах, и передать сеунч. Нет, даже сперва надо сеунч, он же победный, наши опять в Сибирь пришли, это же какая радость, а уже после говорить о сабле, которая хоть и не привезена в Москву, но тоже в наших руках, а это значит…

Ну и так далее, думал Маркел, князь Семён прочтёт сеунч и подобрев, кликнет Степана, велит ему открыть сундук и отвертеть Маркелу, за верную службу, пять, нет восемь, нет, десять аршин камки, или тафты, цена…

Ну и опять так далее. Маркел думал об этом, представлял, как Параска будет рада, и улыбался. А они ехали уже по Китай-городу, впереди был виден Кремль, они уже подъезжали к Никольским воротам…

Как вдруг кто-то сбоку заорал:

– Маркел!

Он обернулся. И увидел, что на крыльце Никольского, так называемого Привратного кабака стоит Филька. Пьяный в доску! И делает рукой вот так – мол, подойди ко мне.

В другой раз Маркел только бы отмахнулся и поехал дальше… А тут почуял беду! Велел проводнику остановиться, вышел из возка и подошёл к крыльцу. Филька, икнув, сказал:

– Вернулся! Я так и думал!

Маркел молчал, чуял, что это ещё не всё. И угадал – Филька, по-пьяному весело хмыкнув, продолжил:

– Тебя Гурий Корнеевич ждёт.

Маркел вздохнул полной грудью, а выдохнуть никак не мог. Филька утёр губы, сказал:

– Он раньше тебя явился. Ещё с самого утра.

– А… – начал было Маркел…

Но не спросил, не решился. Филька усмехнулся и сказал:

– Робеешь!

Маркел облизал губы и сказал:

– Дай нож!

– А твой где?

– В Сибири забыл.

Филька пожал плечами, дал свой нож. Маркел взял его, сунул в рукав, вернулся, бухнулся в возок и велел ехать дальше.