Тьма в бутылке - Юсси Адлер-Ольсен (2013)

— Хорошо, а вне общины? Кто-то извне должен был обеспокоиться.

— Да, можно предположить такое. Однако чаще всего подобные общины не имеют контактов с внешним миром. Вот тут-то и проявился дьявольский расчет в выборе жертв именно из этой среды. В действительности, лишь школьный наставник Поула впоследствии связался с семьей в данном случае, да и это ни к чему не привело. Нельзя ведь заставить человека вернуться за парту, если он не желает, правда?

В этот момент можно было услышать, как пролетит муха. Теперь все осознали.

— Да уж, мы прекрасно знаем, что у вас на уме, ибо и у нас бродят те же мысли. — Заместитель начальника Ларс Бьерн оглядел собравшихся. По обыкновению он пытался выглядеть более значимым, чем являлся на самом деле. — Когда о столь серьезном преступлении никто так и не заявляет и когда оно совершается в таком закрытом сообществе, значит, вполне возможно неоднократное повторение подобных случаев.

— Это какое-то сумасшествие, — послышалось от одного из новичков.

— Да, добро пожаловать в полицейскую префектуру, — отреагировал Вестервиг, но осекся под взглядом Якобсена, перерезавшим его пополам.

— Я должен подчеркнуть, что нам не стоит делать окончательных выводов прямо сейчас, — сказал шеф, — но в любом случае мы закрыты для прессы, пока не узнаем подробностей. Договорились?

Все закивали, Ассад — с особым рвением.

— То, что происходило с семьей с тех пор, ясно показывает, какую власть имел над ней убийца, — сказал Маркус Якобсен. — Карл?

— Да. По словам Трюггве Холта, семья переехала в Лунд уже через неделю после его освобождения. С этого момента всем членам семьи запрещалось упоминать Поула.

— Наверное, это было непросто для младшего брата, — вставила Бента Хансен.

Карл вспомнил лицо Трюггве. Что верно, то верно.

— Параноидальный страх семейства перед воплощением угроз преступника проявлялся всякий раз, когда они слышали датскую речь. Они переселились из Сконе в Блекинге и переезжали еще два раза, прежде чем обрели покой по своему теперешнему адресу в Халлабро. Однако все домочадцы получили от отца строгий наказ не впускать в дом никого, говорящего на датском языке, и не иметь дело ни с кем вне общины.

— И Трюггве воспротивился этому? — спросила Бента Хансен.

— Да, и сделал это по двум причинам. Во-первых, он не желал молчать о Поуле, которого очень любил и который косвенным образом пожертвовал жизнью ради него. И к тому же он полюбил девушку, не принадлежащую к Свидетелям.

— И потому его исключили, — добавил Ларс Бьерн. Прошло уже много времени с момента, как он в последний раз слышал свой собственный, измененный насморком голос.

— Да, Трюггве исключен, — подтвердил Карл. — Вот уже три года как. Он переселился на несколько километров южнее, укрепил отношения с девушкой и поступил на работу ассистентом по продаже леса в Белганет. Семья и община не общаются с ним, хотя место его работы расположено близко к родительскому дому. Контакт случился лишь однажды, после того как я обратился к ним. И отец тогда был готов на все, лишь бы заставить Трюггве молчать, и тот согласился, насколько я понял. И он молчал, но ровно до того момента, когда я показал ему письмо из бутылки. Оно дожало его. Или, скорее, наоборот. Оно вернуло его в реальность, можно так сказать.

— После случая с похищением убийца когда-нибудь давал им о себе знать? — спросил кто-то.

Карл покачал головой.

— Нет, и, я думаю, этого никогда не случится.

— Почему?

— Прошло тринадцать лет. Неужели ему больше нечем заняться?

В комнате вновь воцарилась поразительная тишина. Единственное, что можно было услышать, — это периодическая болтовня Лизы, доносившаяся из смежной комнаты. Кто-то ведь должен был отвечать на телефонные звонки.

— Карл, а есть хоть какие-то свидетельства о том, что имели место похожие случаи? Вы исследовали вопрос?