Клан - Килан Берк (2018)

Не глупи, говорила она себе. Это безумие. Тебе самой будет только хуже. При этой мысли она мрачно улыбнулась. Трудно представить, чтобы было еще больнее, – мало кто страдает сильнее единственного выжившего.

Она отодвинула альбом, подвинулась через кровать, взяла трубку, положила рядом, под розовым абажуром с кисточками, номер.

Сердце забилось.

Что я делаю?

Осторожно, задержав дыхание, она набрала номер.

Цифры отозвались в ухе глухим писком.

Тишина. Слабый гул сигнала, мчащегося через пространство, бегущего по проводам. Затем снова тишина. Время тянулось бесконечно.

Прекрати, пока еще не…

Шорох, щелчок…

И связь установлена.

Желудок Клэр сжался. Она думала, ее сейчас стошнит. Рот наполнила желчь, ее охватила паника.

Прекрати. Прекрати немедленно! О господи, что я делаю?

Бип-бип. Тишина.

Бип-бип. Тишина.

Она представила Моцарта, играющего свое произведение без красоты, огня или страсти, которое оно должно было передавать.

Представила, как звенит мелодия в ночи – в тысяче километров от нее, но слышная благодаря отчаянной необходимости услышать, знать, что ее парень жив и ответит в любой момент.

Бип-бип. Тишина.

Вдруг Кара у двери – мягко открывает, входит, озабоченное выражение на излете быстро сменяется любопытством.

– Клэр?

Нет. Уходи.

Бип-бип. Тишина.

– Клэр? Кому ты звонишь?

– Никому. Я…

Кара подошла – медленно, но настойчиво.

Сейчас звонок прекратится, знала Клэр. Я услышу его голос на автоответчике и тут же умру.

Но услышала она: Бип-бип. Щелк.

Все волосы на теле до единого зашевелились, ее стало трясти.

– Что случилось? – Кара.

Из телефона – тишина, но не мертвая, не пустая.

Кто-то ответил.

Кто-то слушал.

19

Несмотря на то что ему было под шестьдесят и он только что похоронил родную дочь, открывший дверь мужчина казался полным сил и хорошо одетым. На нем были голубая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, темные брюки со стрелками, вычищенные туфли. Темные волосы недавно подстригли, в них мелькала проседь, благодаря которой он казался скорее не старым, а солидным.

– Да? – спросил он.

– Мистер Каплан?

Короткий кивок.

– А вы? – на его лице, когда он оглядывал с ног до головы гостя, было написано раздражение, словно Финч оторвал его от важной деловой встречи или футбольной игры.

– Меня зовут Томас Финч.

– Финч?

– Брат Дэниэла.

Те, кто верит, что смерть связывает скорбящих прочнейшими узами, никогда не встречали Джона Каплана. Со вздохом он отступил в прихожую.

– Полагаю, хотите войти?

– Я не отниму много времени, – сказал Финч и зашел в дом.

Все в Капланах говорило о деньгах: от поблескивающего серебристого «Мерседеса» и тюдоровского особняка в конце длинной петляющей аллеи среди цветов, в полумиле от главной дороги, до обширных садов, за которыми явно хорошо ухаживали, словно Каплан боялся, что даже намек на сорняки его конкуренты воспримут как признак слабости. Ну и, конечно, сам Джон Каплан. Пока он вел Финча по короткому коридору с полированными полами и дубовыми панелями на стенах, тот ощущал исходящее от него нетерпение, словно хозяина интересовали лишь те люди, которые могли принести пользу ему или его банковскому счету. Финч не знал, сможет ли изменить этот настрой то, что он пришел рассказать. Но для человека в трауре Каплан казался ужасно спокойным.

Коридор кончился и сменился на большой зал, до краев забитый цветущей растительностью. Со сводчатого потолка на цепях свисали горшки, стебли – паучьи ножки встречали у пола взрыв зелени, напоминавших дикие заросли в огромной прямоугольной мраморной могиле. Высокие тощие растения с глянцевыми широкими листьями, привязанные к бамбуковым подпоркам, тянулись к потолку, где витражное окошко бросало на стену квадраты света.