Траектория полета - Карен Уайт (2019)

Как большинство парней в Апалаче, Джордж вырос возле залива. Его отец и дед были ловцами устриц. Они называли свой ялик «Леди Мэри» – в честь бабушки Джорджа. Когда лодка стала принадлежать ему, он назвал ее «Берди».

Я любила Джорджа. Он мог заставить меня позабыть обо всем. Мы поверяли друг другу секреты, только он и я. Я любила его так же сильно, как ненавидела, наша любовь походила на кирпичную стену, о которую мы оба бились головой. Как будто мне было необходимо причинять себе боль, чтобы убедиться, что я все еще чувствую, и в надежде, что боль разбудит меня от моих кошмаров. Удержит меня от темноты, запятнавшей мои воспоминания. Уже тогда я чувствовала темный занавес за моей спиной, полной нераскрытых тайн, которые я не хотела помнить.

Я думала, дети отгонят темные тучи. Какое-то время так и было. Когда я держала в своих руках обеих дочерей, я будто перенеслась в тот деревенский дом, снова стала счастливой. Только ненадолго. Потом темные тучи вернулись и заволокли все вокруг.

Хотела бы я объяснить Джорджии и Мейси, как их люблю. Что все это – не их вина. Но я продолжаю думать о своем отце, и теплом летнем вечере, и моей руке в его ладони, и не могу забыть о том, что случилось потом, многие годы назад, когда я была совсем маленькой.

Вот почему сегодня утром я бросила помаду на пол, пытаясь мысленно вернуться в ту счастливую часть себя, пытаясь сосредоточиться на цветных тюбиках, катающихся по полу. Мейси буквально дымилась от гнева, но я была этому рада, я хотела этого, мне это требовалось, чтобы вернуться в роль женщины, которую я совсем не знаю. Она – не я. Она – персонаж, которого я играю. Кто-то сказал, что жизнь – театр. И это правда. У всех нас есть роли. Моя роль – безумная женщина, которой кажется, что она всегда на сцене. Помнить реальность намного труднее.

Я бы хотела рассказать об этом дочерям. Им было бы легче, если бы они поняли, что во всем виновата только я. Что я прячусь от своих воспоминаний, чтобы спастись. Как сейчас. Я помню пчел, и ульи, и дом, но потом он взял чашку и блюдце, и занавес чуть приподнялся, в мою голову хлынул свет, и я не могла остановить его из-за звона бьющегося фарфора, и крика Мейси, и печали на лице Джорджии. И вдруг темная часть памяти вернулась ко мне, и я вот скольжу, словно та чашка, только не могу разбиться, потому что уже разбита.

Глава 9

«Чтобы собрать всего одну чайную ложку меда, пчела облетает тысячи цветов».

Из «Дневника пчеловода» Неда Бладворта

Джорджия

Я очнулась, когда кто-то потянул из моих рук пустой стаканчик из-под кофе, и не сразу осознала, что нахожусь в зале ожидания больницы «Вимс Мемориал», куда моего дедушку доставили с инсультом. Я подняла голову, увидела синие глаза Джеймса и выпустила из рук стаканчик, вспомнив, что он принес его несколько часов назад.

Джеймс, сообщив все необходимое службе 911 и отдав трубку Мейси, догадался выбежать на улицу, надеясь, что Лайл не уехал еще слишком далеко и сможет отвезти дедушку в больницу раньше, чем придет машина «Скорой помощи».

Я печально ему улыбнулась.

– Спасибо. За все. Думаю, теперь вам поздно жалеть о своем решении приехать сюда.

Он поставил пустую чашку на стол, опустился в соседнее кресло и вытянул перед собой длинные ноги.

– Да, поездка определенно оказалась не такая спокойная, как я представлял.

Я посмотрела в другой конец комнаты, где сидела Мейси рядом с матерью. Берди, прикрыв глаза, положила голову ей на плечо. Пятно крови на юбке подсохло и стало цвета ржавчины. Когда Лайл увез дедушку, Мейси перевязала ей руку. Берди отдала ей осколок блюдца только после того, как Мейси пообещала, что оставит его на столе и больше не тронет.

Я потерла ладонями лицо. Казалось, мы провели в Апалачиколе не всего один день, а уже несколько недель.