Война - Наталья Мар

– Задний проход.

От площади во все стороны расходились лучи широких аллей. Каждая символизировала один из правящих домов Альянса. Эйден заметил, что соперник замаячил на хвосте. Робот нырнул вниз и встроился – если можно так сказать о хаосе, который он навел своим маневром – во встречный поток. Он увидел, как Бензер выбрал другой путь – вдоль аллеи Дома Роркс. Того самого, что поставлял на Брану цифровую одежду, так некстати исчезающую при помехах. Их символ был, конечно, голограммой – трудно понять, чего именно. Кибернетик, пролетая сквозь нее, сильно фонил. Не сказать, что Бюрлен-Дукк вел карфлайт по всем правилам – он пропустил уже два предупредительных сигнала от полиции.

– Еще один, и за ними увяжутся. – злорадствовал Орис.

– За нами уже.

– Может, тогда не стоит гнать по встречке? Говорят, это опасно на ручном управлении.

– Это у вас семейное – принимать меня за человека? Я переключу их внимание ненадолго.

Рывком штурвала Эйден царапнул их машину об один из карфлайтов в потоке и унесся дальше. Чужой автопилот остановился, согласно правилам. Образовался затор. Высоко в воздухе это выглядело, как шар из нестройной стайки килек в океане. Полиция была вынуждена действовать по инструкции, и принялась наводить порядок в потоке. А Эммерхейс продолжил полет над аллеей с деревянной фигурой человека ростом с древнюю секвойю.

– А это чей символ?

– Алливеи, планеты растений. Потрясная статуя, самая зрелищная!

Из основания гиганта, прямо из-под ног, вверх брызнула вода. Уже одно это восхищало бранианцев, у половины из которых, невзирая на достаток, в доме не было постоянного источника воды. Но струя, окатив статую, пропала, а метаморфозы продолжились. Деревянный человек свернулся, будто улитка, и тут же развернулся в полный рост. Потом начал закручиваться вертикально, по спирали, и одновременно клониться в сторону.

– Я даже боюсь спрашивать.

– Это язык алливеев – все эти движения и ужимки. – восхищенно закрутил головой Орис, стараясь не упустить из виду ни одной детали, пока карфлайт делал длинный разворот вокруг аллеи. – Каждое действие – какая-то буква или слог. Чтобы что-то сказать, они используют свое тело. Или все, что попадется под руку.

Тем временем статуя все гнулась. Наконец она треснула и с гулким скрежетом переломилась надвое. Эйден невольно поморщился. Постояв так секунду, деревянный гигант пошатнулся, ноги его подкосились, и он рухнул на постамент. Там, откуда минуту назад хлестала вода, взвились языки пламени. Император подумал, что эта склонность к разрушению и была неким общим признаком тех членов Альянса, кто примкнул к Харгену по доброй воле.

– Это очень древний язык. – добавил напоследок Орис, провожая взглядом аллею. – Но они почти не пользуются им на Бране.

– Понимаю. Вандалам-дипломатам нелегко выбивать субсидии.

– Точно!

– Но я был бы не прочь поглядеть, как, приветствуя советников, они сломают кому-то челюсть или подожгут бороду.

«Тс-тс-тс», – процокало в голове, – «ты мстительная скотина.» На этот раз у совести был голосок Самины.

Пролетая низко над крышами, карфлайт затормозил так внезапно, что у Ориса полопались сосуды в глазах.

– Кошка.

Огонь, поглотивший статую, погас, а из-под пепла и углей уже поднимались новые ростки, возвращая жизнь символу Алливеи.

* * *

Бензер оторвался от преследования. В немалой степени благодаря тому, что роботы-полицейские старались блюсти хоть какие-то правила. Бюрлен-Дукк, натурально, издергался. Он боялся, что власти запомнили его карфлайт и теперь сообщат в институт.