Война - Наталья Мар

– Зря Вы обратились в мою лабораторию, Шиманай. Я не медик, а биолог, и мой удел – наблюдение. Не лечение. Я задвинула на второй план свой эксперимент по выращиванию нетоксичных растительных культур, а ведь там результат был не плох. Но тут – полная катастрофа. Вот, – она подняла с пола отчет, хрустнувший посередине, – видите? На этой неделе опять ни одно из лекарств не подействовало. Эти паразиты, кажется, бессмертны.

Профессор отмахнулся.

– Жили мы с ядовитыми баклажанами восемьсот лет, и еще проживем. Лично мне вообще можно питаться только синтетической биомассой, так почему я один из всего института должен страдать? Хотя, конечно, мне и черви совершенно не опасны, хм. Не к войне будет сказано, ну да нас ведь никто не слышит… Так вот: в пору моей юности ходили слухи о медицине имперцев. Вроде как они еще тогда, два с лишним века назад, лечили абсолютно все болезни. Ну, хорошо, большинство известных науке болезней.

– Ой ли. Враг вечно обрастает невероятными легендами.

– Нет-нет, тогда мы еще сохраняли нейтралитет с Империей, и они принимали наших послов, которые возвращались, потрясенные уровнем науки. Имперцы в то время развивали перспективное направление – медицинских нано-роботов, и мы готовились перенять у них опыт программирования этих малюток. Но император риз Авир внезапно погиб, а его брат, лояльный к нам герцог, отказался от притязаний на трон в пользу андроида.

– А тот, придя к власти, решил, что больше с нами не дружит. – вздохнув, подытожила девушка.

– Да, риз Эммерхейс в течение короткого времени изменил политический курс в отношении Альянса.

Самина поерзала на краешке стола, что-то припоминая. В тяжелые для науки времена ей не хотелось оставаться скептиком. Но и к чему приводит лишний оптимизм, она недавно узнала на себе. И все же не смогла обойти стороной эту тему:

– В школе нас учили, что в своё время их развитие сильно переоценили. Вспомните, ходили слухи – уж совершенно невозможные – что среди имперцев живут… м-м… диастимаги. Якобы они могут лечить без лекарств и инструментов.

– Переоценили? О, едва ли. Деточка, ты же видела их робота, его даже издалека не сравнить – да вот хоть с твоим ассистентом.

Самина рассмеялась и кивнула.

– Аспер просто неудачная модель. Я согласна, он достиг уровня развития кошки, и это потолок, ибо максимум, на что он годится, – поймать мышь.

– Вот именно. А романтичное слово «диастимагия» выдумали журналисты. Им не терпелось придать научным фактам туманный ореол. На самом деле это не волшебство. Просто некоторые люди в Империи обладали настолько развитой способностью к эмпатии, что при должном старании и определенной доле удачи могли научиться программировать нано-роботов внутри себя. И запускать их в тело пациента. Вообще «диастимагия» – широкое понятие: среди них не только лекари, есть боевые диастимаги, активные, пассивные… их пантеон обширен. Но это – один человек на миллиард! Обычно они скрывают такие способности от чужаков, это естественно, и пользуются ими крайне редко.

– И были свидетели таким исцелениям?

Шиманай неопределенно повел плечом и пощупал носком ботинка ножку термошкафа, где в страхе затаились склянки.

– К сожалению, передаю тебе это слово в слово от знакомого-приятеля-троюродного-дяди-внучатого-племянника-соседа, который поклялся и все такое.

Тишину лаборатории взорвали грохот и звон стекла: профессор ничего не мог с собой поделать и одним махом опрокинул на пол весь шкаф.

Киборг принялся бормотать извинения, но выглядел при этом абсолютно счастливым. Самина же будто не слышала ничего вокруг. Она ходила по кабинету, кусая губы.