Война - Наталья Мар

– Представь себе. Кстати о заботе. Я не понимаю… Ты рисковал, чтобы спасти меня, хотя мог просто отнять репликаторы. – далее она напряженно подбирала слова, – Значит, у тебя все же есть программа заботы о человеке?

– Понятия не имею, с утра не было. – Не отрываясь от коктейля, Эйден уколол бедро ассистентки иглой, которую еще держал в руке. Тонкий стержень вошел на всю длину, Самина вскрикнула и вскочила со стола. – Видишь, и сейчас нет.

Боль, кажется, была замешана на удовлетворении от реакции императора. Девушка потерла место укола. Ей был дан не слишком болезненный, но более чем ясный знак того, что этот вопрос не следовало задавать.

– Я вовсе не рисковал. В отличие от тебя. Как бы обидно ни звучало, но на данный момент моя жизнь и для Харгена, и для эзера гораздо важнее твоей.

– Мне не обидно, ты прав насчет отчима. – Самина вернулась на свой краешек. Не туда, где он все еще был теплым, а чуть дальше от андроида. – И я не хочу больше воевать с тобой, Эйден. Даже на словах. Давай дружить.

Император окинул ее странным взглядом.

– Знаешь, я вдруг понял, что дружбы между нами не выйдет.

– Значит, тебе больше не нужна информация, которую я достала? – скрыть разочарование вышло на удивление легко. С кем поведешься…

– А есть что-то интересное?

Самина вынула из кармана девайс и протянула роботу.

– Увы, не об оружии. Я не так много успела просмотреть, но тут есть одна история. Она относится к периоду, когда на Бране еще были травоядные. У фермера начался падеж скота из-за паразитов, которые слишком напоминают уроборос. Конечно, есть у меня сомнения в правдивости его рассказа, потому как начинается он со слов «была звездная ночь». Но описание симптомов – это что-то, земледельцу такое не выдумать! Может, тебе удастся отделить зерна от плевел.

– Спасибо. Я изучу это к началу рабочего дня. – андроид допил ртуть и вернул термос Самине. – Все. Мне гораздо лучше, но теперь со мной нельзя целоваться минут пять. Отравишься.

– Каланхое шизофилла, я не целуюсь с роботами!

«Зато поддаюсь на их провокации».

Мужчина смеялся. И хорошо, если над каланхое.

– Почаще повторяй это себе.

– Боже, Эйден, я решила бы, что ты флиртуешь, не будь ты машиной.

– А вот это почаще повторяй мне. – отмахнулся андроид. – Обоюдной неприязни нужна подпитка.

– Всем кристально ясно, что машины бездушны. Это аксиома.

– И тебе кристально ясно? Взгляни-ка сюда. – Эйден шагнул к рабочему столу, открыл контейнер с реактивами и достал несколько пробирок. Жидкости в них были одна к одной – все без цвета и запаха. Самина колебалась, но любопытство взяло верх, и она тоже подошла.

– Я смешаю твою душу в этом стакане, ты не против? Он немного пыльный, ну так ведь и ты не вчера родилась.

Самина демонстративно зевнула и прищурилась. Эйден продолжал.

– Спиртовой раствор тимолфталеина и немного воды. Твоя душа пока что прозрачна и безобидна. Эм-м… если не злоупотреблять ею. А это, – андроид откупорил другую пробирку, – еще один кристально ясный раствор. Добра же или зла – мы пока не знаем, потому что эти понятия обретают смысл только в человеческой душе.

Он капнул немного бесцветного реактива в стакан, и прозрачная жидкость в нем стала ярко-синей.

– Гидроксид натрия? – предположила Самина (император кивнул). – Это яд. Значит, зло?

– Ты пессимист и мизантроп, тебя нельзя подпускать к реактивам. Эта концентрация могла бы служить лекарством. Или пищевой добавкой. Во всяком случае, теперь мы действительно видим, что в стакане есть что-то экстремальное. Подержи.

Робот передал Самине ее добрую душу и взял последнюю склянку.

– Серная кислота. В нашем случае она символизирует призму предрассудков, сквозь которую обычный человек смотрит на искусственного.