Путь Воина - Вероника Мелан (2016)

«Воспроизвести».

Седой старец, прежде чем заговорить, поклонился до самого пола. После по спальне поплыла его тихая, но разборчивая речь:

«Многоуважаемый Мастер Джон-туодо-Сиблинг-сойбон-па».

В приветствии старец использовал максимально вежливую форму — «Сойбон-па», на манольском значащую «сильнейший из сильнейших», и Джон улыбнулся — ох уж эти обычаи.

«О помощи просим Вас, ибо сами в скорости и спешке справиться не в состоянии…»

Светлые брови Сиблинга, было, нахмурились, но дальше непростая и изобилующая формальностями речь пошла о некой страннице, случайно прибившейся к монастырю, которой требовалась медицинская помощь. Не срочная, впрочем.

«… болями полнится тело ее, и, желая помочь, ибо указующий перст жизни привел чужестранку в Тин-До, нижайше просим об исцелении до того момента, пока покинет она стены святыни, что, возможно, случится через сутки или двое. Если бы ни знак судьбы, не имели бы смелости тревожить Вас и красть бесценнейшее время у благороднейшего из благороднейших…»

И далее про то, что, мол, такими «навыками быстрой регенерации человеческих тканей, как Вы, мы не обладаем».

Действительно. Монахи в Тин-До умели делать разное, однако умение скоростного врачевания осталось им недоступно, и потому редко — лишь второй раз за всю историю существования монастыря — обращались они к Джону с подобной просьбой.

«Интересно, что за перст жизни такой?»

Нужно будет спросить. Первый раз они присылали ему сообщение, когда много лет назад один из послушников соскользнул с уступа и почти разбился. Почти. Умер бы, если бы Сиблинг не подлатал беднягу, срастив тому кости и ткани.

И вот настал второй раз. Занятно.

«Ждите в восемь вечера», — отправился в храм ответ, и Джон вновь вытянулся на кровати. Свернул экран, погрузил спальню во тьму и закрыл глаза.

Отдыхать. Семь минут.

Время пошло.

* * *

— Ты тренируешься вместе со всеми? Одна с мужиками?

— И что такого?

— Тяжело ведь.

— Зато прикольно. Ведь в этом и кайф — что ты не слабее их.

Она ее дождалась — Рим. Стояла у проймы на верхнем этаже — их общей курилке — так долго, что начали ныть колени. Но дождалась, и теперь они смолили вместе — Белинда сигарету из пачки «Лукас», собеседница странную на вид самокрутку. Кажется, без фильтра.

— Каждый день встаешь спозаранку — бегаешь, прыгаешь, тренируешь удары?

— А то.

— Но зачем тебе это? Зачем быть бойцом? Воином.

— Посмотри на меня, — и Рим из насмешливой раздолбайки вдруг превратилась в недобрую пацанку с прищуром. — Я красивая?

Лин растерялась. Совершенно. Скользила взглядом по наполовину лысой голове, по жуткой татуировке, по заостренным ушам, тонкому носу, кривоватым зубам и не торопилась отвечать. «Симпатичная»? «Оригинальная»? «Не как все?» Звучало отвратно, ибо фальшиво.

— Да не парься ты, я знаю, что я некрасивая. И что мне с такой внешностью делать? Суперского мужика я не оторву и денег на нем не сделаю. Идти сидеть в офис? Или на склад, чтобы на глаза клиентам не попадаться? Зачем мучить себя социальными отношениями и нелюбимой работой, когда я могу заниматься любимой — получить диплом и устроиться охранником? Или телохранителем.

— А здесь выдают дипломы?

Взгляд Белинды все еще ощупывал фигуру соседки — тощую, практически без груди, с узкими бедрами и жилистыми стопами. Да, мужики к таким ногам, увы, падут неохотно.

«Или не по своей воле», — над шуткой хотелось рассмеяться. Рим однозначно могла уложить к своим стопам любого.

Стоящая рядом, впрочем, тихушного разглядывания не замечала — шипя, выдыхала дым из легких, созерцала на горный пейзаж.

— Дают. Причем котируется он на всех Уровнях после. На всех. И знания не теряются, даже если совершишь Переход.

— Круто. А как долго нужно обучаться, чтобы получить бумагу?