Путь Воина - Вероника Мелан (2016)

Хотелось ругаться. Хотелось вытянуть ногу и пнуть по матрасу, да так, чтобы Рим припечаталась черепом о потолок. Хотелось вымыть ирокезом соседки пол в келье. Но не успела Лин решить, стоит ли открывать рот, как сверху тонко и едва слышно пукнули.

Вот же сука! Вот же тварь!

Белинда скатилась со своей полки, приняла воинственную позу и сжала руки в кулаки. Сейчас она ей покажет, сейчас она…

Пока крутились на языке всевозможные проклятья, угрозы и нецензурные слова, до слуха донесся тихий размеренный храп.

Рим спала. Эта сволотина, оказывается, спала. И пернула она во сне.

Белинда кое-как успокоилась. Села на скомканные простыни, заставила себя дышать ровнее, через минуту улеглась.

Вот тебе и «открытое сердце», блин.

Глава 10

Следующим утром она проснулась не от стука в дверь, а от сигаретной вони — в келье курила Рим.

— Слышь, ты, кури в коридоре, — выдохнула хрипло, не успев открыть глаз.

Ей не ответили.

Что-то было не так — звук. И еще свет. Из дыры в окне лился ровный серый свет, что означало — солнце давно поднялось и успело скрыться за облаками. А снаружи шел дождь.

Белинда поднялась рывком, села.

— Мы проспали? Опоздали на пробежку?

Она выругалась, спустила ноги, принялась натягивать одежду.

— Дождь, малявка, дождь! — непривычно довольным тоном констатировала Рим и более ничего не добавила.

Дождь. Ну и что?

— А то, что сегодня тренировок не будет. Выходной!

— Почему?

— Потому что дождь, дура!

(Gregorian — Brothers In Arms)

Гораздо больше объяснил сидящий на подоконнике в коридоре Ума-Тэ.

— Дождь — значит, день молитав. Духи плакать. Если духи плакать, значит, страданий стало многа, и надо молица.

— Молиться?

На пробежку в этот день действительно никто не вышел. Белинда все еще недоумевала — с какой стати тренер дал поблажку из-за пары капель воды, льющихся с неба? Пусть даже не капель, а струй?

— Мы молица — мир светлеть. Мир просит помащь.

— И как это выглядит?

Оказывается, день Дождя — день ритуалов и в какой-то мере день свободы — делай, что хочешь, занимайся, чем хочешь. Но каждый час выделяй пять минут на то, чтобы искренне и от души поблагодарить за что-нибудь жизнь.

— За что угодно?

— Да. Но от сердца.

Благодарить каждый час предстояло до полудни, а дальше — Большая Молитва в главном зале, куда собирались все.

— Но я не умею, Ума.

Опять что-то новое, опять бороздить ногами незнакомое дно.

— Не нада уметь, — покачал головой послушник. — Ты поймешь на места.

Курить она вышла на улицу.

Вышла. И долго не доставала из пачки сигарету — не могла заставить себя, потому что снаружи изумительно пахло. Умопомрачительно, терпко, густо и свежо. Блестел под каплями гранит, умылись монолитные стены; мир вокруг посерел и одновременно просветлел, стал чище.

Висело над горами низкое мягкое небо.

Белинда достала пачку. Повертела ее в руках. Положила обратно в карман, подставила лицо дождю и закрыла глаза.

Всего за два дня она совершенно отвыкла от свободного времени и теперь слонялась по монастырю, как отшельник. Время — его стало так много. Куда деть, что делать? Ума объяснил, что для того, чтобы «благодарить», не обязательно садиться в медитацию — достаточно просто думать об этом.

Лин забралась на верхний этаж и думала.

Куцо, как будто не совсем искренне, но все же благодарила за нынешний момент, за Миру, за то, что попала сюда — в Тин-До.

За прежнюю жизнь благодарить не хотелось — за те копейки, которые зарабатывала официанткой? За нудные, похожие один на другой дни? Разве что, за подругу, с которой иногда скрашивала скучные вечера. И уж точно не за Килли.

Мда, не густо.