Еще одна из рода Болейн - Филиппа Грегори (2018)

– Просто каждый играл свою роль. – Сестра покачала головой. – Чтобы короля задобрить. Уолси мне посылал форель из собственного пруда, я ему маленькие подарочки. Но я никогда не забуду, как он со мной говорил тогда – о Генрихе Перси, а он всегда будет помнить, что я Болейн, такая же выскочка, как и он сам. Он ревнует ко мне, я ревную к нему. С той самой минуты, как я вернулась из Франции, мы стали врагами. Он меня еще не знает, не понимает всей моей власти. Вот взглянет в лицо смерти – поймет. Я получила его дом. Теперь мне нужна его жизнь.

– Он старик. Потерял все богатство и титулы, все, чем так гордился. Доживает теперь свой век в епархии в Йорке. Хочешь ему отомстить – оставь его там гнить навеки. Довольно и такой мести.

– Не мне, – покачала головой Анна. – Король его все равно любит.

– Королю нельзя любить никого, кроме тебя? Даже служителя церкви, который о нем столько лет заботился, как отец?

– Нет, пусть любит только меня. Меня одну.

– Теперь ты его хочешь, да? – удивилась я.

Она расхохоталась мне в лицо:

– Ничего подобного. Но пусть ни с кем не видится и ни с кем не разговаривает, кроме меня и тех, кому я доверяю. А кому я могу доверять?

Я покачала головой – не знаю.

– Тебе, наверное, могу. Джорджу – всегда. Отцу – чаще всего. Матушке – иногда. Дяде Говарду – когда это ему самому выгодно. Тетушке – нет, она на стороне Екатерины. Может быть, герцогу Суффолку, но его жене Марии Тюдор – никогда, она меня ненавидит, считает выскочкой, забравшейся слишком высоко. Кому еще? Никому. Это все. Может, кое-кому из придворных кавалеров, они ко мне неравнодушны. Кузену сэру Фрэнсису Брайану[26], Фрэнсису Уэстону, он с Джорджем дружит. Сэру Томасу Уайетту я по-прежнему нравлюсь, и…

Она подняла пальчик в молчании, мы обе знали, о ком думаем, – о Генрихе Перси в далеком Нортумберленде, решившем никогда не появляться при дворе, несчастном до гроба, живущем в глуши с ненавистной женой, на которой его заставили жениться.

– Получается десять, – тихо продолжала сестра. – Только десять человек во всем мире желают мне добра. А все остальные ждут не дождутся, пока я не свалюсь с той высоты, куда забралась.

– Но кардинал, должно быть, ничего против тебя теперь не имеет. Он все равно всю власть потерял.

– Тогда самое время его уничтожить. Прямо сейчас, когда он всю власть потерял, беспомощный старик.

Интригу затеяли герцог Суффолк и дядюшка Говард, но все нити вели к Анне. Дядюшка добыл доказательства переписки кардинала с папой, и король, который уже сместил старого друга с важной должности, снова повернулся против него – приказал арестовать кардинала.

Анна сама выбрала посланца для этой важной миссии. Пусть знает, кого он когда-то обозвал дурочкой и выскочкой. Генрих Перси Нортумберленд отправился в Йорк к Уолси предъявить ему обвинение в измене и сопровождать его в долгом пути в Лондон, где кардиналу предстояло остановиться не в богатом доме в Хэмптоне, теперь принадлежащем королю, не в роскошном лондонском имении, уже переименованном в Уайтхолл и доставшемся Анне, – нет, ему, предателю, предстояло заключение в Тауэре, пусть там дожидается суда, а потом, как другие, выйдет оттуда только для того, чтобы проделать короткий путь к эшафоту.

Должно быть, Генриху Перси доставило немало удовлетворения конвоировать к Анне разлучившего их злодея, теперь еле живого от отчаяния и бессилия. Не его вина, что кардиналу удалось избежать придуманного Анной наказания; старик умер в дороге, и сестре пришлось удовольствоваться в своей мести только одним: именно несостоявшийся возлюбленный, которого ее лишил кардинал, наконец смог объявить ему о грядущем возмездии.

Рождество 1530 года