Еще одна из рода Болейн - Филиппа Грегори (2018)

– Ничего не скажешь, приятный момент, – кисло ответил дядюшка. – А то у вашей дочери характер как у бешеной кошки.

– Вся в мамашу, – весело хихикнул отец. – У Говардов все девчонки – хорошенькие штучки. У вас, видно, тоже немало было в детстве потасовок с сестрицей.

Дядя Говард даже не улыбнулся – нечего поощрять подобную фамильярность, ледяным тоном провозгласил:

– Женщине подобает знать свое место.

Мы с отцом переглянулись. Всем известны громкие скандалы в доме дядюшки. Да и было с чего скандалить. Дядя Говард открыто содержит любовницу, с того самого дня, как жена родила ему сыновей. Тетушка клянется и божится, что эта девка просто прачка и до сих пор они все свои делишки делают только на грязных простынях – никак не могут иначе. При дворе нередко прохаживались по поводу ненависти, царившей в семействе Говард. Посмотреть на них, когда они появляются вместе при дворе, когда положено, поддерживая видимость семейного счастья, – настоящий театр, да и только, он еле держит ее за кончики пальцев, а она идет, отворотивши нос, будто от него и впрямь воняет немытыми чулками и грязными воротничками.

– Не все из нас одарены вашим умением обращаться с женщинами, – отозвался отец.

Дядюшка бросил на него удивленный взгляд. Он – многолетний глава семьи – привык к почтительности. Но теперь мой отец и сам граф, а его дочурка, та, что спускает стрелу с тетивы, может вскорости оказаться королевой.

Анна повернулась, довольная выстрелом, а Генрих, не в силах даже на короткий срок оторваться от нее, вскочил с кресла, бросился к ней и при всем дворе поцеловал прямо в губы. Придворные заулыбались, зааплодировали. Леди Елизавета притворилась, что ничуть не уязвлена, уступая первенство королевской фаворитке, и получила от короля вторую награду – небольшую брошку. Анне досталось головное украшение в форме крошечной золотой короны.

– Корона, – выдохнул отец, глядя, как король протягивает приз его дочери.

Уверенным жестом Анна отбросила чепец, и вот она стоит перед всеми, блестящие черные завитки густых волос откинуты со лба. Генрих шагнул вперед, возложил корону ей на голову. Никто не смел прервать воцарившегося молчания.

Положение спас королевский шут. Он вприпрыжку подбежал к королю, спрятался у него за спиной, выглянул из-за плеча, посмотрел на Анну:

– Госпожа Анна, госпожа Анна, похоже, целились-то в яблочко, а попали-то в яич…

Генрих со смехом обернулся, игриво замахнулся на шута, тот легко увернулся. Все облегченно расхохотались, а Анна, с короной на темных блестящих волосах, стыдливо залилась столь идущим ей румянцем, погрозила шуту пальчиком, а потом спрятала смущенное лицо на плече у короля.

Я спала в той же комнате, что и Анна, – одной из лучших во дворце в Ричмонде. Не опочивальня королевы, конечно, но почти ей не уступает. По негласному соглашению Анне досталась анфилада комнат, которую ей разрешалось украсить не хуже, чем спальню королевы, и почти так же богато, как спальню короля. Пока еще не сами покои королевы, хоть Екатерины во дворце и нет. При дворе изобретались новые правила, старыми в такой необычной ситуации не обойдешься.

Анна раскинулась на богато убранной постели, не обращая внимания на смятое платье.

– Довольна летом? – лениво спросила она. – Как дети?

– Здоровы, – коротко ответила я. Просто не желаю говорить с ней о сыне. Нет у нее права быть заботливой тетушкой теперь, когда она решила стать его матерью.

– Ты сидела во время стрельбы из лука с дядюшкой. О чем вы разговаривали?

– Ни о чем особенном, – постаралась я припомнить, – просто упомянули, что вы с королем, похоже, счастливы.

– Я ему сказала, что хочу избавиться от Уолси, он теперь на стороне королевы.

– Анна, он потерял должность лорд-канцлера, довольно уже для мести.

– Он переписывается с королевой, его следует казнить.

– Он ведь был тебе другом.