Еще одна из рода Болейн - Филиппа Грегори (2018)

Ночь после коронации я провела с Уильямом, в своей спальне в Тауэре. Я делила комнату с Мадж Шелтон, но она шепнула, что не вернется до утра. Мы с мужем улизнули, не дожидаясь конца праздника, заперли дверь, подбросили дров в камин, разделись и не торопясь предались любви. Среди ночи проснулись, обнялись и снова задремали, а в пять часов, когда уже начинало светать, проснулись счастливые, опустошенные и страшно голодные.

– Пойдем, – сказал мне Уильям. – Надо найти что-нибудь поесть.

Мы оделись, я взяла накидку с капюшоном, чтобы скрыть лицо, и мы выскользнули из спящего Тауэра на лондонские улицы. Казалось, половина жителей города валяются пьяные в канавах, ведь повсюду било из фонтанов даровое вино – отметить триумф Анны. Переступая через лежащие тела, мы отправились вверх по холму к францисканскому монастырю.

Идем рука об руку, не беспокоясь, что нас увидят, – весь город пьян. Уильям привел меня к лавке пекаря, посмотрел наверх – идет ли дым из кривой трубы.

– Пахнет хлебом! – объявила я, втянув носом воздух, и сама удивилась, что такая голодная.

– Постучусь, пожалуй. – Уильям стукнул молоточком в боковую дверь.

Послышался приглушенный шум, дверь резко распахнулась, на пороге мужчина, красное лицо припорошено мукой.

– Могу я купить хлеба? – спросил Уильям. – И позавтракать?

Пекарь только моргал – на улице уже совсем светло.

– А деньги у вас есть? – угрюмо осведомился он. – Бог свидетель, у меня у самого ничего не осталось.

Уильям потянул меня в пекарню. Внутри тепло, пахнет упоительно. Все запорошено мукой, даже стол и табуреты. Уильям обтер сиденье своим плащом и усадил меня.

– Немного хлеба, – попросил он. – Две кружки эля. Фрукты для дамы, если найдутся. Сварите пару яиц, может быть, еще чуть-чуть ветчины или сыра – словом, чего-нибудь вкусненького.

– Я только что посадил в печь первую порцию хлеба, – проворчал пекарь. – Сам еще не завтракал. Где уж бегать за ветчиной для господ.

Блеснула, звякнула серебряная монета, и мигом все изменилось.

– У меня в кладовой найдется превосходная ветчина и кусок сыра, только что из деревни, мой кузен сам делал. Сейчас встанет жена и нальет вам по кружечке эля. Она отлично варит пиво, вкусней во всем Лондоне не найти.

– Благодарю вас, – вежливо ответил Уильям и подмигнул мне. Уселся рядом, рука удобно покоится у меня на талии.

– Только что поженились? – спросил пекарь, вынимая хлеб из печи.

– Да, – ответила я.

– Совет да любовь, – произнес он с сомнением, выкладывая хлеб на деревянный прилавок.

– Аминь! – спокойно сказал Уильям. Притянул меня к себе, поцеловал в губы, шепнул на ухо: – Я буду любить тебя вечно.

Уильям проводил меня до калитки, ведущей в Тауэр, сам он собирался нанять лодочника и спуститься по реке через шлюзовые ворота. Мадж Шелтон уже успела вернуться, но была так поглощена своими делами – она поспешно переодевалась и причесывалась, – что даже не спросила, куда я так рано выходила. По-видимому, добрая половина двора проснулась сегодня утром в чужих постелях. Успех Анны, возлюбленной, ставшей женой, вскружил голову каждой незамужней девчонке в королевстве.

Я ополоснула руки и лицо, сменила платье, чтобы идти с Анной и остальными дамами к заутрене. В первый день после коронации Анна оделась роскошно – темное платье и чепец расшиты драгоценными камнями, длинная нитка жемчуга дважды обвивает шею, как всегда, золотая подвеска с буквой «Б» – Болейн, в руках – молитвенник в золотом переплете. Кивнула мне, я присела в глубоком реверансе. Следую за подолом ее платья, будто это большая честь для меня.

После мессы и завтрака с королем Анна занялась преобразованием своего двора. Многие из слуг королевы Екатерины без труда перенесли свою преданность на Анну. Как и все мы, следуют за восходящей звездой, а не за потерпевшей неудачу королевой. Я заметила в списке имя Сеймур.