Свечи почти догорели, в густой толпе танцующих его никто не заметил. Я извинилась, прервала танец, подошла к нему, он утащил меня в альков, за занавеску.

– Любовь моя… – Обнял меня крепко. – Кажется, вечность прошла.

– Я тоже ужасно соскучилась. А как малышка? Устроились?

– Когда я уходил, они с кормилицей сладко спали. Я их удобно устроил, и нам найдется спаленка, если удастся вытащить тебя отсюда.

– У меня предложение получше, – весело перебила его я. – Король мне обрадовался, спросил о тебе. Ты приглашен завтра ко двору. Мы сможем быть здесь вместе. Он разрешил этим летом отвезти малышку Анну в Хевер.

– Его Анна об этом попросила?

Я отрицательно качнула головой:

– Оказывается, Анну одну надо благодарить за ссылку. Она бы мне в жизни не позволила повидаться с детьми, если бы я не попросила короля напрямую.

Он тихонько присвистнул:

– Не забудь хорошенько поблагодарить добрую сестричку.

– Что толку жаловаться – природу не переделаешь.

– А как она?

– Ужасно, – тихо-тихо шепчу я. – Больна и грустна.

Лето 1535 года

Вечером мы с Джорджем сидели у Анны, пока она готовилась ко сну. Король собирался провести эту ночь у нее, она приняла ванну, попросила меня расчесать волосы.

– Пусть он будет поосторожней, хорошо? – сказала я встревоженно. – Вообще-то, ему не следовало бы с тобой сейчас спать – это грех.

Джордж громко хихикнул, он разлегся на кровати Анны, сапоги на тонком покрывале.

Она повернула голову:

– Нам теперь не до грубых приставаний.

– Что?

– Иногда он вовсе ни на что не способен. Бывает, совсем ничего не получается, ну совсем ничего. Отвратительно. Лежит сверху, ерзает, потеет, тужится, пыхтит, а толку никакого. Потом злится, и я оказываюсь во всем виновата. Будто дело во мне.

– Пьяный?

– Ты его знаешь, – пожала сестра плечами. – Король всегда к вечеру полупьяный.

– Если ты ему скажешь, что в положении…

– Не хочу говорить до июня. Вот начнет шевелиться – скажу. Он отменит летнее путешествие, и мы останемся в Хэмптон-Корте. Джордж будет с ним охотиться, носиться по полям, держать от него подальше эту круглолицую девку, Джейн.

– Архангелу Гавриилу не удержать женщин от того, чтобы вешались королю на шею, – небрежно бросил брат. – Ты сама это дело завела, Анна, а теперь жалеешь. Они все готовы в него вцепиться, сулят ему невесть что. Нет бы вести себя как наша душка Мария: чуток поиграли, получили поместье-другое и пора восвояси.

– Сдается, это ты получил поместье-другое. – Я не сдержала резкости в голосе. – И отец. И Уильям Кэри. Что мне досталось? Кроме кружевных перчаток и жемчужного ожерелья, ничего не помню.

– Корабль в честь тебя назвали. – Завистливая память Анны ничего не упустит. – Платьям несть числа, лошадь, новая кровать.

Джордж рассмеялся:

– Прямо по списку, словно жених, перечисляющий приданое.

Он протянул руку, заставил Анну лечь на постель рядом с ним, голова к голове на подушках. Я взглянула на них – близнецы-неразлучники, лежат рядышком, как голубки, в самой знаменитой постели Англии.

– Я вас оставляю, – сказала я резко.

– Давай беги к сэру Пустое Место.

Уильям уже ждал меня в саду, глядит на реку, лицо мрачнее тучи.

– Что случилось?

– Фишера взяли под стражу. Не думал, что они осмелятся.

– Епископа Фишера?

– Я всегда считал, он заколдованный. Генрих его так любит, он позволял себе защищать королеву Екатерину, и то его не тронули. Он один ей был верен, не изменил. Она расстроится.

– Ну продержат его в Тауэре неделю-другую и отпустят. И еще извинятся.