Черный Лес - Вероника Мелан (2018)

«Потерпите меня месяц…»

«А потом сгинешь?»

«Сгину…»

Зачем, черт возьми, она сюда приперлась? И куда собиралась деться через месяц? Контракт годовой – Бойдов «думательный» механизм использовался сейчас на сто десять процентов. Нельзя оставлять детали без внимания. Нельзя. Со временем он растерял всякую любовь к сюрпризам.

– А нападают часто?

Она впервые подала голос. Отставила миску, повертела головой, пытаясь понять, где мыть посуду.

– Часто, – пыхтел Олаф, – все время. Никогда не знаешь, когда навалятся, но по одному редко. Кучей. Босс у нас пытается высчитать их график, но не всегда выходит предсказать верно. Вот как сегодня…

В сторону Уоррена отправился быстрый, скользнувший пером, невесомый взгляд.

«Что-то в ней не так. Или с ней…» – это не давало командиру покоя.

Зачем здесь быть бабе? Не за деньгами пришла, это точно – с такими навыками она могла хорошо зарабатывать во внешнем мире.

«Через месяц сгину…»

А после вспомнилась ему фраза, брошенная в будке:

«Не влюблюсь, даже если на безрыбье одни камни останутся…»

И его, как рубануло, – ну, конечно! Пришла сюда, обиженная на неудавшиеся дела сердечные, решила поквитаться с жизнью, на которую обиделась. Дура! Тупорылая курица! Черт, вот он, как знал, что от нее жди беды.

Поднимаясь на ноги, Уоррен гаркнул:

– Гейл, встать! Шагай за мной.

За его спиной кто-то хмыкнул в усы, что «босс решил первым девку приласкать».

Поодаль от лагеря он прижал ее к дереву. Сдавил шею, навис грозный, клокочущий злостью:

– Решила здесь поквитаться с судьбой? Сука! Дура малохольная! На жизнь обиделась? Сердце тебе разбили?!

Под его локтем, как птичка в клетке, колотился чужой пульс. Бойд срать хотел на ее страх – он разъярился до белых глаз, до желания собственноручно ее придушить.

– А ты знаешь, что они – эти чужие тебе люди – будут за тебя драться до последнего? Что будут плакать, когда будут тебя хоронить, потому что решат, что не уберегли?! Или твоим пластиковым мозгам чуждо думать о чем-то, помимо собственной дешевой шкуры?!

Он видел, как расширились ее зрачки, – конечно, ведь он ударил в яблочко.

– Сраная девка… – у него не находилось слов. – Только попробуй сдохнуть без моей команды! Поняла меня? Здесь сдыхают только по моей команде. Тебе слышно?! СЛЫШНО???

Он орал ей прямо в лицо.

А когда отпустил, то увидел, как она схватилась за горло и хрипло втянула воздух.

– Быстро в лагерь! – приказал жестко. И яростным шепотом добавил, когда она потопала обратно к костру: – Только попробуй сдохнуть. Достану из-под земли и сам башку снесу…

* * *

(Yasuharu Takanashi – Theme Of Solitude)

Как он догадался?

Как-как… Она же сама себя выдала парой фраз – несложно было выстроить потом общую картину. Глупая.

Над головой свод палатки; снаружи трещал костер. Сегодня за ним смотрел похожий на гнома-переростка мужик в каске – Олаф.

Лин давно не испытывала таких противоречивых чувств. Она не пробыла здесь и суток, но уже совершенно точно осознала, что помирать в Черном Лесу не желает. Раньше хотела? Хотела. Теперь нет – не вот так… сожранной, обглоданной, с выеденными глазами и без пальцев…

Бойд прав: они будут сражаться за нее – эти люди. Потому что они – команда, и команда, наверное, более сплоченная, нежели монахи в Тин-До. Эти люди выживали здесь каждый день, они защищали друг друга, они умели ценить то малое, что у них осталось: эти тканевые крыши, невкусную шпаклевку из котла, небо над головой.

И Бойд снова прав: она – тупой, обиженный подросток. Да, прошляпила убийцу Роштайна, но ведь она старалась помочь. Старалась, как умела. И кто она такая, чтобы судить себя за то, что получилось, и за то, что нет, – Создатель? Шицу сколько раз повторял, что они не вправе судить ни других, не самих себя – она не слушала. Она слышала слова, но оставалась глухой.

Спала.