Черный Лес - Вероника Мелан (2018)

Сегодня впервые распогодилось, и хмурый обычно лес расцвел многочисленными золотыми бликами. Даже хвоя пахла иначе – гуще. Казалось, в такой погожий день не может случиться ничего плохого. Но глубины меж стволами всегда были полны неприятных сюрпризов, и об этом никто не забывал.

– А почему он так плохо к смертникам относится?

– Дебилы потому что, – огрызнулся соратник по оружию, – неуправляемые, непредсказуемые, на них нельзя положиться. Ты такая? Такая? Признавайся!

– Не такая! – рыкнула Белинда. – И сдыхать тут не собираюсь.

Шагая обратно к костру, она чувствовала облегчение Чена даже спиной.

Обедали опять невкусной кашей, а после ходили мыть посуду к роднику – единственному самому близкому к лагерю источнику воды. Родник, конечно, никакой – струйка вниз по скользкому камню. Ледяная, кристально чистая.

Она как женщина управилась первой и вернулась туда, где у костра сидел на корточках Бойд – кипятил воду на чай.

На нее по обыкновению не взглянули – коммандос знал всех по шагам.

«И плевать».

Но внутри болезненно царапало неприятное чувство – про нее вновь думали плохо.

«И поделом. Есть ли разница, что думают другие?»

Стараясь отвлечься, она разглядывала лицо начальника – жесткое, битое ветром и постоянными тревогами. Долго рассматривала короткие волосы, в солнечных лучах отливавшие сединой, шрамы над ухом – глубоко, должно быть, порвали, если так зажило. Как это случилось? Чьи когти дотянулись? Наверняка та тварь давно полегла и растворилась в земле…

То и дело менял направление дым от костра, иногда устремлялся на Лин, и тогда она жмурилась.

«К ней относятся плохо, потому что до сих пор считают смертницей».

Надо развенчать миф… А надо ли?

Уоррен был покрыт шрамами, как карта линиями и пунктирами. Многократно поцарапанные и укушенные кем-то руки, отметины на шее, под ухом, белые, так и не заросшие после ран линии в волосах.

Сколько его били, кусали и рвали? Сколько нужно здесь пробыть, чтобы вот так?

– А Вы…

Ее перебили так быстро, будто ожидали, что она заговорит.

– Здесь не «выкают». Думаешь, это выделит тебя из толпы?

Белинда не думала. Она уже знала, что для Бойда, судя по всему, ее ничто и никогда уже не выделит из толпы. Не в этой жизни и не в следующей.

– Сколько… ты… уже здесь?

Нет ответа. Свист выгорающей влаги из поленьев; жадный огонь лакомился сучками потоньше.

– Вы из-за денег здесь?

На этот раз на нее взглянули – Белинда глаз Бойда не разглядела из-за метнувшего в сторону клуба дыма, но взглянули, как ей показалось, снова презрительно.

Черт… Достал!

– Слушайте… Слушай, я не собираюсь больше умирать. Передумала.

– Да что ты?

– Да, и, значит, будешь терпеть меня рядом с собой весь год.

– Заманчиво.

Он язвил такими теплыми словами, что ей отчего-то хотелось в них верить, хоть и понимала, что сарказм и шутка.

– Заманчиво или нет, а деваться тебе некуда. Переставай ждать, что я брошусь в пасть первому попавшемуся монстру и смотреть на меня… так презрительно, будто я волосатая и с клювом.

Уоррен хмыкнул, а после закашлялся – вдохнул дыма. Отодвинул котелок с закипевшей водой в сторону.

– А с чего вдруг передумала? Решила, что некрасиво вот так помирать – сожранной? Или решила, что на безрыбье лучше камни пожрать, чем одной? И приглядела себе кого симпатичного – меня, например?

И он взглянул на нее так, что у Лин екнуло сердце – со смешинкой на дне вечно холодных глаз, с глянувшей сквозь толстый слой пепла искрой.

А после отвернулся и сразу же сделался прежним – серьезным, неприступным.

Когда со спины послышались шаги – вернулись остальные, – Белинда продолжала сидеть с открытым ртом, силясь понять – комндос только что пошутил? Или нет?