Код 93 - Оливье Норек (2018)

— Камилла вовсе не была желанным ребенком, а еще меньше — признанным своим отцом. Изабелла, моя младшая сестра, стала матерью-одиночкой. Пустота, оставленная мужчиной, в которого она была безумно влюблена, так никогда и не оказалась заполненной. Ее разум все больше помрачался по мере того, как она узнавала его взгляд в глазах Камиллы. Сестра умирала от горя, угасала, как огонек, но, к счастью, ее судьба оказалась в итоге не такой тягостной. Она покинула нас в результате глупого происшествия с машиной, если они вообще бывают другими. Правда, жандармы так и не поняли, почему на этой прямой сельской дороге не осталось тормозного следа. Дерево, затормозившее ее движение, было вырвано почти с корнем… Несколько месяцев спустя я стала опекуном Камиллы, которой еще не было и года. Судьба, а также мое состояние позволили мне дать ей хорошее воспитание. Двумя годами раньше я сама потеряла мужа, умершего от рака, а мой старший сын Гаэль только что уехал из дома, чтобы продолжить учебу. У меня оставался только младший, Люка. Я подумала, что затруднения, связанные с появлением Камиллы, могли бы отвлечь меня от моих горестей. Несомненно, вы сочтете меня бессердечной, но, кажется, некоторые семьи только так и пишут свою историю — чередой несчастий…

Марго Сультье взглядом поблагодарила Бриса, который поставил рядом с ее чашкой коробочку таблеток.

— Для Люка, которому только что исполнилось шестнадцать, появление Камиллы было как весна, наступившая в доме, давно не знавшем этого времени года. Люка впал в ужасный гнев, когда я имела дерзость употребить по отношению к Камилле слово «племянница», так как он с самых первых дней считал ее своей сестренкой. Я помню беседу в кабинете школьного психолога: Люка смотрел только в пол, неподвижно сидя на стуле. Психолог воспользовался образами запруженной реки и бремени любви, которую мальчик не мог направить ни на покойного отца, ни на отсутствующего брата, ни тем более на меня. Признаюсь, я не дружу с сильными эмоциями. Тем не менее я любила своих детей. По-своему. Разве так необходимо без конца целоваться, обниматься и разговаривать? Ведь любовь к сыну можно рассматривать как данность, разве нет?

Пожилая дама немного увлеклась и быстро перешла на более нейтральный тон:

— Что бы там ни было, я отказываюсь видеть в этом свою ответственность. Что бы там ни было, свою жизнь не пускают на ветер из-за нехватки нежности. В то время у нас была кормилица-африканка; они очень хороши, по-матерински сентиментальны. Однако Люка каждый день, возвращаясь, отсылал ее, чтобы остаться с Камиллой одному. Утром я находила его в ее комнате, вытянувшегося рядом, будто караулящая собака. Под его сверхзаботливым крылом Камилла достигла подросткового возраста, но даже тогда он запрещал мне открывать ей правду. Настолько, что мне пришлось ждать, пока я останусь с ней совсем наедине, чтобы рассказать ей о ее настоящих родителях — об отказе ее отца и обстоятельствах смерти ее матери. Люка так и не простил мне это предательство, несмотря на то, что сделать это было, безусловно, необходимо. Я считаю, что некоторые секреты со временем усугубляются и что девушка в четырнадцать лет уже может посмотреть в лицо своей подлинной истории. Меня по-другому и не воспитывали. Против всякого ожидания, Камилла направила свою боль и горечь на Люка. Зная, что ни то, ни другое не тронет меня, она и выбрала более уязвимую цель. По мере того как Камилла отдалялась, он, наоборот, становился все более и более навязчивым, пытаясь проводить все свое время с ней и в конечном итоге получая только оскорбления из-за двери, которая отныне была для всех закрыта.