Во тьме - Максим Шаттам (2015)

Приплюснутые здания с угрюмыми фасадами — словно они не имели права быть выше. Редкие прохожие большей частью прятали на ходу свои лица; в какой-то миг по улице промчался подросток на мотоцикле. Абсолютное молчание — лишь вдали вздыхал гидравлический пресс и кряхтел кран.

Через десять минут Бролен добрался до Бонд-стрит. Ограждение канала в одном месте было пробито — видимо, автомобилем; под серым небом вода казалась мраморной. Бролен усмехнулся про себя — посмотрев на север, он увидел огромную трубу, окрашенную в зеленый, белый и красный цвета — цвета Италии; это напомнило ему о Данте — не убийце, поэте. Коричневая геометрия остальных труб, возвышавшихся над кварталом, казалось, превращала это место в грубый железный ошейник.

Бролен дошел до конца улицы — отвратительного тупика с узкими тротуарами, заваленными грязной бумагой и гнилыми поддонами. Дом номер 451 представлял собой красное кирпичное здание в три этажа, окна которого были забиты досками и разрисованы «городскими фресками». Обе погрузочные платформы склада не использовались, вероятно, еще со времен войны во Вьетнаме, они почти полностью скрылись под грудами рваной одежды и распотрошенных картонных коробок, исписанных граффити. Словно подчеркивая общее запустение, возле набережной торчал испещренный непристойными слоганами корпус автомобиля без колес и дверей. Напротив, возле ангара с запчастями, стояли под разгрузкой два трейлера — четыре молчаливых человека по цепочке передавали груз; за все время своей прогулки по Ред Хук Бролен встретил меньше людей, чем здесь. Ночью эта зона становилась абсолютно пустынной, за исключением, вероятно, нескольких зловещих силуэтов.

Частный детектив снова осмотрел склад. Неужели Шапиро и Боб однажды явились сюда и устроили здесь свой храм? Снаружи определить невозможно. После ареста Линча и недавней смерти Шапиро Боб конечно же оставил это место — не стоило играть с огнем. Копы не замедлят нагрянуть сюда.

Асфальт под ногами закончился, и Бролен оступился. Бонд-стрит завершалась наполовину завалившимся забором, затем шла метровой ширины полоса земли, покрытая мусором, а дальше серели мерзкие воды Говейнуса. Джошуа вытащил сигареты. Сел на ограду и осмотрелся. Далеко на юге по своей бетонной нитке полз поезд «легкого» метро — канатоходец нового времени. Прямо над ним — так казалось из-за оптического эффекта, возникающего на расстоянии, — над Ред Хук и заливом Говейнус возвышалась трасса Бруклин-Квинс-Экспресс, по ней ползли пятна машин. Бролен выдохнул ядовитый дым. Под его ногами валялся велосипед с цепью от угонщиков; от него осталась только рама. Бролен иронично оглядел никотиновую палочку, которую держал в руке. В прошлом он бросал курить. Все осталось там: далекое видение, смутные воспоминания о лепестках розы, смеющихся сапфировых глазах. Туманный кошмар, кровавая улыбка. Бросив сигарету в пластиковый бидон, он вновь сосредоточился на складе. Два курьера лениво переговаривались, по-приятельски обмениваясь оскорблениями. Глядя на кирпичную стену, Бролен размышлял. Он вспомнил все полицейские отчеты. Фотографии жертв, которых ищут вот уже два года, татуировки и молитву на латыни, обращенную к Калибану. В голове начала смутно зарождаться мысль. Неприятная, если не сказать больше. А если он прав? Если его теория имеет право на существование? Она столь безумна, что может оказаться правдой. Но сейчас думать об этом бесполезно. Сначала надо проникнуть в здание, а потом уже можно поразмышлять обо всем. Аннабель посвящать в это не стоит — если он ошибается, он только зря ее озадачит.

Главное сейчас — этот храм.

Что ты здесь делал, Боб? В какие игры ты играешь? Почему столько похищений и так мало трупов? Почему храм? Вы молитесь Калибану?