Во тьме - Максим Шаттам (2015)

Окружавшие их обоих туши блестели: остовы цвета киновари отражали свет ламп.

Бролен сделал еще один шаг назад. Он увидел, как в глазах мясника внезапно зажглись-засияли сотни искр. Шапиро наклонил голову, всем своим видом говоря: «О'кей, чувак, я помогу тебе, но сделаю это только ради девчонки — ни ты, ни долбаное правосудие тут не при чем!»

— Спенсер был мудаком.

«Каждый начинает по-своему», — подумал Бролен.

— Он с кем-нибудь общался тесно? — спросил детектив, оставаясь на некотором расстоянии.

— Откуда я знаю! Я познакомился с ним за решеткой — там он понемногу общался со всеми.

Плохое начало. Слишком общее.

— А был у него друг или какой-нибудь тип, которому Линч доверял?

Шапиро покачал головой:

— Нет, не думаю. Спенсер — странная птица, он немного отморозок. — Мясник сделал паузу и презрительно фыркнул. — Вообще-то он немного общался с Хупером.

— С вашим сокамерником?

— Ну да. Нас было трое, и Спенсер каждый вечер трепался с Хупером. Надо было видеть, как они несут всякую чушь и ржут как кони.

— О чем они говорили?

— Да хрен их знает. Они все время ржали. Спенсер перся от любой глупости, в его глазах было что-то странное, но иногда, если вдруг он заводил речь на темы, которые ему были дороги, взгляд его становился черным, и мы понимали, что он больше не ломает комедию. Я слежу за газетами, и меня не удивило, что он начал по новой. Если бы вертухаи и судьи прислушивались к мнению зеков, сообщающих им о подозрительном поведении некоторых своих корешей, многих драм можно было бы избежать.

Бролен отметил, что последняя фраза в устах такого типа, как Шапиро, выглядит демагогией.

— А что вы думаете про этого Хупера?

— Козел. Сраный извращенец. Я тоже не святой, согласен, но я никогда не трогал девчонок, как эта падаль. Между нами, я бы снова засадил его, как только он откинется!

Глаза Лукаса Шапиро гневно засверкали, передник вздулся на груди, отчего на пол упало несколько розовых капель.

— Падаль, иначе и не скажешь, — закончил мясник свою речь.

Бролен подумал о Джеймсе Хупере. Тот все еще сидел. Несмотря ни на что, он мог поддерживать контакты с кем-то на воле с помощью переписки или еще проще — телефона: во многих исправительных учреждениях теперь достаточно обыкновенной кредитки, чтобы иметь доступ к аппарату в центральном коридоре.

Джеймс Хупер.

Однако это никак не вязалось с главным. Педофилы обычно люди застенчивые, живут уединенно и общаются только с себе подобными, а Спенсер Линч нападал на женщин, и найденные у него фотографии изображали преимущественно взрослых людей. Однако Хупером не следовало пренебрегать. Бролен посмотрел на Шапиро, лицо которого покраснело от бешенства.

— То есть вы думаете, что Спенсера могло тянуть к подросткам? — спросил детектив. — Он об этом говорил с Хупером?

Шапиро некоторое время размышлял, его правая рука вцепилась в край раковины.

— Нет, не думаю, правда, я почти не слышал, о чем там они шепчутся. Но если хотите знать мое мнение, Спенсер слишком хитер — он бы заметил, что мне это не нравится, и не стал бы говорить на такие темы при мне.

Позади мужчин раздался резкий звук циркулярной пилы, взвизгнувшей за мгновение до того, как вонзиться в мясо. Бролен задал еще несколько второстепенных вопросов, потом поблагодарил Шапиро, пожав ему руку. Ладонь мясника была словно стальная; он попытался изобразить улыбку, вновь обнажив сломанные зубы:

— Жаль, что приходится тащить груз прошлого, от этого я немного напрягаюсь. Ну… что ж, удачи вам с этой девчонкой.

Повисло неловкое молчание.

— Спасибо, — закончил разговор Бролен.

— Надеюсь, вы найдете ее. Дети — это святое.